Моя плоть сладка (сборник)

Карр Джон Диксон

— Ты мне брат, Шад!

— Это ты теперь для меня брат,— кричал Шейфер,— А как там дела?

— Плохо пахнут,— ответил Коннорс.

— А... Ничего, держи меня в курсе дела, старина,— Энтузиазм Шада несколько упал.

— Рассчитывай на это, Шад,— пообещал Коннорс.

Он повесил трубку и вернулся к своему пиву. К черту Джона Хайса, Дональда Хайса, Селесту Хайс, Хайс-коттедж и Аллана Лаутенбаха! К черту Элеану! Теперь, после многих лет работы над грошовыми вещами, он попал в «большую игру». И надо же было случиться этой истории!

Покончив с пивом, Эд забрал сдачу, вернулся к машине и поехал к коттеджу. Подъезжая, он уменьшил

скорость. Селеста не работала в саду, не сидела она и на пороге дома. Все окна в доме были открыты, но входная . дверь закрыта. «Заперта на ключ»,— подумал Коннорс.

Он проехал по дороге еще несколько миль, потом свернул на дорогу, ведущую на какую-то ферму. Спустя некоторое время он снова проехал мимо коттеджа. По-прежнему никаких признаков жизни ни в саду, ни во дворе, но на этот раз ему показалось, что он уловил какое-то движение за одной из занавесок.

Доехав почти до Блу-Монда, он свернул с дороги и направился к реке. На берегу реки рос гигантский дуб. Коннорс остановился под дубом и, не выходя из машины, принялся наблюдать за стариком, объезжающим лошадь.

Может, стоило сделать единственно правильную вещь? Вернуться к коттеджу, постучать в дверь дулом своего револьвера и потребовать объяснений? По разным причинам Эд не чувствовал себя способным на это. Ему было легко описывать своих героев, силой врывающихся в дом, но сделать это самому оказалось не так-то просто!

Он попробовал заставить себя сделать это. В сущности, он ведь не знал, что мужчина в комнате первого этажа был Дональдом Хайсом. Коннорс почувствовал, как вспотели его ладони, и вытер их о брюки. Если Джон Хайс обманывает его, то, безусловно, это он находился в доме. Хайс мог рассказать Селесте об истинной причине появления здесь Коннорса и разъяснить ей Все. Нетрудно было убедить ее, что нечего ждать разоблачений, столь для нее опасных. Хайс мог легко внушить ей, что лучше совершить еще одно преступление, чем разрушить иллюзии Элеаны относительно ее брака с Алланом Лаутенбахом. Селеста жаждала этого брака. Она обожала Элеану. Ее материнская любовь могла быть настолько же жестокой, насколько и нежной. В таком случае дымок от сигареты, дрожавшие пальцы Селесты, когда она подкрашивала губы, могли быть ловушкой, чтобы заманить его в западню. Если он проникнет в коттедж и будет там убит, после того как он отказался поехать купаться, Элеана подумает, что этот удар нанес ее отец. Хайс сумеет так представить дело, что до ушей Лаутенбаха ничего не достигнет. Дональда Хайса будут еще более тщательно разыскивать как убийцу, и история Элеа-ны и Эда останется навсегда погребенной.

Старик, возившийся с лошадью, поймал ее и привязал в тени дерева. Потом он подошел к дереву, под которым Коннорс остановил машину, и уселся на одной из нижних веток.

— Привет,— сказал он и тут же узнал Коннорса.— Скажите, вы не...

— ...автор криминальных рассказов, нет? — закончил за него Коннорс.

Старик засмеялся.

— Вам все это говорят, так?

У него был заразительный смех, и Коннорс почувствовал, что его дурное настроение улучшилось.

— Ну, во всяком случае, в этом городе меня узнают!

Старик облокотился на дверцу машины.

— Меня зовут Карсон. Мак был большим вашим почитателем. Он так радовался, что встретил вас. А как идет следствие у шерифа? Удачно?

— Томсон пьян,— ответил Коннорс.

Старик не выглядел удивленным.

— Это как раз время его ежегодного запоя. Джимми

отлично справляется с делами, когда все идет гладко. Но если случится что-нибудь более серьезное, на него нельзя рассчитывать. Джон Хайс давно уже вмешивается в его дела, ведь каждый раз, когда шерифу на голову сваливается неприятное происшествие, он в запое.

Старик отправил за правую щеку добрую порцию табака.

Коннорс неожиданно задал ему вопрос:

— Что за человек этот Джон Хайс?

Карсон немного подумал.

— Можно сказать, он — соль земли. Но у Джона есть свои недостатки, как и у любого смертного. Он хорош для друзей, плох для недругов. Его ничто не сможет остановить, если он наметил для себя что-нибудь. Но я жалею Джона... Я всегда жалел его. Единственное, что он по-настоящему желал в жизни, он не может получить.

— И это...

— Жену его брата... Джон всегда любил ее. Но он любил и брата. Вот почему то, что сделал Дон, стало для него ударом.— Карсон выплюнул коричневую слюну, целясь в жука, который сидел нa сучке,— Вместе с тем, мистер Коннорс, во всей этой истории есть одна вещь, которая меня всегда интриговала.

 — Вы имеете в виду то, что Дон удрал с Тамарой?

— Гм... Красивой женщиной была эта Тамара, так что тут нет ничего удивительного. Она не походила на большинство цыганок. Конечно, теперь, когда прошло столько лет, о ней многие говорят плохое, например, что она спала со всеми в городе, прежде чем удрала с Доном. Но побеседуйте с каждым в отдельности, и каждый вам скажет, что в этом деле повинен ее дружок. На самом деле ни один человек не может похвастать, что он был с ней близок, так что остаются ее муж и Дон.. Но я хотел сказать совсем другое.

— Что?

— В то время почтой заведовала Дженни Сильвер. Ее муж работал начальником станции. Курьезная это была пара! Но тут главное то, что «Вестерн юнион» и федеральная почта относились к одному ведомству. Теперь слушайте внимательно. Дон вернулся домой на целую неделю раньше. Если бы он телеграфировал Тамаре, чтобы она его ждала, телеграмму бы прочел Сильвер. Если бы Дон написал Тамаре, Дженни не удержалась бы, сунула нос в письмо и сказала бы об этом Селесте.— Старик замолчал, ожидая реакции со стороны Коннорса.— Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Нет,— признался Коннорс.— Очень сожалею, но ничего не понимаю.

Карсон снова нетерпеливо сплюнул.

— Может быть, Мак ошибся на ваш счет? Вы действительно пишете детективные романы? Слушайте же! Дон вернулся домой в два часа с молочным поездом. Он приехал неожиданно, и ни его брат, ни Селеста не встречали его на вокзале. В последний раз Дона видели той ночью, когда он направлялся по тропинке к своему коттеджу. Чтобы попасть туда, он должен был пройти мимо барака, в котором жили Пабло с Тамарой. Так вот, до этого места все идет хорошо... Но теперь объясните мне рот что: откуда Тамара могла знать, что Дон вернулся? Каким образом она могла быть предупреждена, чтобы избавиться от Пабло? Или это просто случайно Дон остановился на полдороге, чтобы сунуть нос в кровать Тамары в два часа ночи? Мне это кажется не очень-то логичным. Нужно было, чтобы Дон подождал, пока уйдет Пабло. Потом Пабло должен был неожиданно вернуться и застать Дона в своей кровати. Нужно было, чтобы Пабло угрожал Дону ножом или ружьем, чтобы Дон убил его. Дон вовсе не был человеком, способным всадить в спину нож ради собственного удовольствия.— А тело Пабло нашли в бараке?