Моя прекрасная повелительница

Дженнет Анна

— Давай просто скажем, что я мог бы простить забыть ее и вероломство, и странные предрассудки. Даже то, что она разговаривает с воздухом. Все это мне безразлично. Она не станет моей женой.

— Ты делил с ней постель. Почему бы ей и не выйти замуж за мужчину, который уже был ее любовником?

Руари пожалел, что признался в этом Россу. Именно поэтому тот с таким упорством твердит теперь о Сорче. В один пьяный вечер, слезливо жалуясь о потерянной прекрасной страсти, Руари подкинул брату сильный козырь. А сейчас, чтобы заставить Росса прекратить смущающие

душу разговоры, он собирался поделиться тем, что ему самому приносило боль и неловкость. Ни разу еще его жизнь не была такой сложной. Чувства и мысли никогда так не путались. И вину за все это Руари возлагал только на Сорчу.

— Она не хочет меня ни как мужа, ни как любовника, — наконец мрачно признался рыцарь.

— У меня сложилось несколько иное впечатление.

— Я тебе сказал не все, хотя и так слишком многое. Когда я уезжал, Сорча без обиняков заявила, что просто использовала меня из-за нехватки мужчин в Дунвере.

— Что? — Росс выглядел смущенным и пораженным.

— Именно так. Вот ее точные слова: «Как знать, может быть, ваши скромные усилия помогут восполнить мужское население Дунвера?»

Росс молча смотрел на друга, и Руари продолжил:

— Я прямо спросил, хочет ли она сказать этим, что использовала меня как самца. Ответ был таков: «Нет, не хочу это сказать, я только что это сказала. И думаю, вполне ясно».

Руари нахмурился, потому что Росс вдруг странно фыркнул. Отвернулся, потом уставился в стол. Плечи его вздрагивали.

— Ты что, смеешься? — разъяренно закричал рыцарь.

— Да. — Росс снова фыркнул и захохотал вслух, не в силах больше терпеть. Руари едва удержался, чтобы не стукнуть друга. Он, конечно, понимал, что тот вовсе не заслуживает синяка. Но то, что самый близкий человек смеется над нанесенным ему оскорблением, расстраивало и обижало. Ему сейчас нужно сочувствие, а вместо этого он получает насмешку. Когда же Росс наконец немного успокоился, Руари взглянул ему в глаза:

— Я рад, что дал тебе повод так славно повеселиться. — Голос его звучал холодно.

— Но Руари, ты же не принял ее слова всерьез?

— А как я должен был их принимать?

— Как слова обиды в ответ на что-то неприятное, что сказал сам. Подумай. Что ты мог ляпнуть?

Руари вспомнил весь разговор и впервые почувствовал неловкость и стыд за самого себя.

— Да, наверное, я действительно был груб. Росс громко спросил:

— Что конкретно ты говорил?

— Я сказал, что наша близость — поступок необдуманный, не к месту и не ко времени.

— Прекрасно сказано, кузен! Подозреваю, что ты не оставил в этом сомнений. Святая Мария! Что же после этого должна делать женщина, да еще гордая? Сказать большое спасибо за то, что ты отнял у нее честь, а вдобавок еще и оскорбил ее?

— Ты не понял. Конечно, мы были любовниками, но… — Руари хотел объяснить, но все слова вдруг куда-то пропали. — Ни Сорча, ни я не можем идти по пути, обычному для любовников.

— Это очевидно. — Росс покачал головой. — Я

говорил с тобой, как с человеком,

способным заметить то, что у него под носом, но сейчас уже начинаю сомневаться, что ты таков.

— Теперь и ты начинаешь меня оскорблять? Сначала любовница, потом этот дурак Бэтэм, а теперь и лучший друг. Слава Богу, что сейчас зима! Хоть этот парень не будет постоянно лезть мне под ноги и заглядывать с укоризной в глаза.

Услышав это, Росс нервно кашлянул.

— А Бэтэм что, уже вернулся домой? — озабоченно поинтересовался Руари.

— Боюсь, что нет. Он все еще отказывается разговаривать со своими родителями, ждет, пока те признают Маргарет его невестой. Поэтому он и околачивается здесь. Кто-то должен серьезно побеседовать с мальчиком.

— Я не могу: со мной он разговаривать отказывается. Только укоризненно смотрит.

— Меня удивляет его упорство, но парень достоин восхищения. Уж он-то знает, чего хочет.

Руари со стуком поставил кружку на огромный дубовый стол и тяжело поднялся.

— Я уже устал от этих разговоров. Ты пилишь, как сварливая старуха. Все равно поступлю так, как считаю нужным. Сделаю то, что принесет пользу Гартмору, и заставлю эту девку платить за игру в войну.

Одним глотком допив оставшееся в кружке вино, Руари не спеша вышел из зала. Он ни за что не признается Россу, что тоже рад началу зимы и возможности прекратить, наконец, поиски жены. Ни одна из девушек не произвела на него впечатления. Он невольно сравнивал каждую из них с Сорчей, при этом сам злясь на себя. Наверное, еще просто не пришло время забыть те три волшебные ночи, которые она подарила ему. Естественно, что столь сильная и сладкая страсть сразу не забудется. А когда он, наконец, освободится из тисков этих воспоминаний, то, наверное, сможет найти жену. И опять недобрым словом помянул он Сорчу Хэй. Пожелал, чтобы и ей пришлось так же мучительно больно забывать его. С этими мыслями Руари вошел в уединенную маленькую комнату, где неутомимый Малькольм трудился над учетными книгами Гартмора.

Сорча вошла в зал и увидела Дугала. Брат сидел, понурив голову, за главным столом. Первой мыслью было скрыться, уйти, но девушка гордо подняла голову и прошла на свое место, справа от господина. Прошло уже больше трех месяцев с тех пор, как Руари покинул ее. Все это время она старательно избегала Дугала. Пора было перестать трусить.

— Неужели ты решила почтить меня своим присутствием? Не может быть! — произнес Дугал, раглядывая сестру то ли со злостью, то ли с острым любопытством.

— Похоже ты обвиняешь меня в том, что я избегаю встречи. — Сорча положила себе ароматного поджаренного мяса и немного тушеных овощей.

— Не понимаю, откуда у тебя такие мысли! Дугал зло рассмеялся, но девушка не обратила на его реакцию ни малейшего внимания. Привычным жестом она протянула пажу свою кружку, чтобы он налил сидра.

— Может быть, моя подозрительность оттого, что в Дунвере все что-то явно скрывают от меня.

— Что можно от тебя скрывать? Ты же здесь господин.