Моя прекрасная убийца [Сборник]

Уэллс Тобиас

Он сел в кресло, в котором сидела Брайони, когда он привез ее к себе тогда… Что это, чистая случайность?

Они попрощались совсем быстро. Но Майкл никак не мог забыть, какое у нее было лицо при расставании. Казалось, она обиделась, словно ребенок, которому слишком рано довелось узнать, в каком жестоком мире ему приходится жить. Хорошо ли он поступил? Нет, конечно. Но он не мог заставить себя перемениться.

Джаггер выглянул в окно: серое небо было холодным и невеселым. Окинул взглядом комнату, свои книги, свои пластинки, картины.

Так было. И, наверное,

будет всегда. Можно избавиться от чувства вины. Но от себя не уйдешь. Одиночество, к которому он привык, снова окружило его. Будто тюремные стены. Только что кто-то в эти стены стучал. Хотел согреть, понять, облегчить страдания. Просил — впусти. Но он не впустил…

Зазвонил телефон. Джаггер не стал брать трубку. Звонки продолжались, и он механически считал их… Телефон не утихал. На двадцать шестом Майкл раздавил сигарету в пепельнице и взял трубку.

— Да?

Голос на другом конце провода ответил:

— Не да, а нет! Нет и еще раз нет! Если кто-то кого-то бросает, это всегда касается двоих. И второй должен быть согласен, чтобы его бросили. А я не согласна. Никто не вправе меня бросить, если я сама не захочу этого. А я не хочу! До скорого. Сейчас буду.

Послышались гудки.

Какое-то время Майкл сидел, держа в руке трубку. Потом положил ее и отправился на кухню. Включил свет, и сам не зная почему, начал насвистывать.

Мартин X.

Моя прекрасная убийца

Главные действующие лица:

Альфред Ладике

получает любовные письма, порнографические фотографии и, наконец, удар в шею обыкновенными ножницами.

Франциска Янсен

имеет с Ладике крупный разговор; кровь той же группы, что и у него, оказывается на ее рукаве; уезжает за границу.

Гизела Цирот

становится свидетелем разговора Янсен с Альфредом Ладике; одновременно с ней уезжает за границу, откуда не возвращается.

Эрих Цирот

ведет более разнообразную жизнь, чем представляется поначалу; впоследствии оказывается веселым вдовцом.

Фрау Фибих

в решающий момент превращается в сущую гиену, но это мало ей помогает.

Степанович

опровергает легенду, будто все балканские служащие продажны.

Комиссар полиции Лео Клипп

рискует опровергнуть легенду, будто все германские служащие неизменно корректны.

Зазвонил будильник. Я с досадой отвлекся от созерцания чрезвычайно красивой девицы, развлекавшей меня во сне, и попытался свернуть шею чудовищному дребезжащему механизму. Но звонок не умолкал.

Мне потребовалось

восемь секунд, чтобы сообразить — звонит вовсе не будильник, а телефон. На часах — половина пятого. Я вскочил с постели, ударился босой ногой о ножку стула, чертыхнулся, хромая и проклиная все на свете, добрался до безжалостного аппарата, поднял трубку и хотел было сказать: «Говорит Клипп». Но вместо этого вышел такой звук, будто ранним утром, в тумане, на пастбище возле пруда закашляла простуженная корова.

— Кто говорит? — спросил бодрый мужской голос.

Я не торопясь прочистил горло, так как мне сразу стало ясно, что означает этот звонок, и только потом громко, хорошо поставленным голосом отрапортовал:

— Говорит Клипп!

— Доброе утро, господин комиссар, — в бодром мужском голосе чувствовалось явное злорадство. — Вам следует срочно прибыть в универмаг «Вайнгеймер».

— Понятно, — ответил я, — но ведь он еще закрыт!

— Никто и не ожидает, что вы поедете туда за покупками.

— Петер, идиот! — заорал я, потому что узнал этот голос. — Но почему непременно я?..

— Лео, — ответил он довольно неискренне, — кроме тебя нет никого, кто мог бы быстро добраться на место происшествия. Тебе не повезло, ты живешь всего в десяти минутах оттуда. Ты не представляешь, как жаль мне было тебя будить!

— Наглая ложь! — сказал я уже просто так, поскольку его аргументы были убедительны. — Что случилось?

— Уборщицы универмага обнаружили в одном из помещений труп мужчины. Они позвали сторожа. Сторож вызвал полицию. Коллеги с Петерваген, 13, позвонили начальству, начальство связалось со мной, — я сегодня ночной дежурный. А я звоню тебе. Итак…

— Ясно. Цепная реакция в соответствии с инструкцией. Ну, тогда дальше дело за нами. Что можешь добавить важного по существу?

— Ничего, — сказал Петер, — только то, что уже сказал. Ах, да! Этот господин заколот.

— Надо же, какой изыск!

— Ты циник!

— По-твоему, я должен быть романтиком в половине пятого утра? — спросил я.

— Утро вечера мудренее, — ехидно заметил Петер.

— Глупо! — сказал я и положил трубку.

Пока закипала вода для кофе, я побрился, плеснул холодной воды в лицо и в который уже раз подумал, что стоило бы выбрать другую профессию.

Впрочем, если бы я стал врачом, вряд ли мне удалось бы избежать ночных звонков. И булочники тоже должны вставать каждое утро в половине третьего или еще раньше. Водители, работающие на дальних рейсах, вообще часто не ночуют в своей постели, а владельцы гостиниц ложатся спать, когда остальные уже встают. Возможно, следовало избрать стезю муниципального служащего или заведующего каким-нибудь статистическим управлением. Господин заведующий статистическим управлением… О, боже!

Я выпил кофе, съел без особого аппетита жареный хлебец и вышел из дома, так и не решив, кем же мне следовало бы стать в жизни. Без десяти минут пять я уже проехал вдоль фасада универмага «Вайнгеймер», который, несмотря на ранний час, был ярко освещен, затем свернул в узкий переулок, где находился служебный вход.