Моя прекрасная убийца [Сборник]
Шрифт:
— А почему же вы разрешали? — осведомился я.
— О господи, а как же иначе? — ответила секретарша, бледная женщина, давно разменявшая четвертый десяток и на редкость веснушчатая. — Иначе неприятностей не оберешься. Сразу начал бы придираться по мелочам, попробуй, откажи. Но большего я никогда ему не позволяла.
Это было сказано с такой страстью, что я уверился в обратном.
— Требовал ли он от вас деньги? — спросил я.
— Нет! — ответила она.
Вторая машинистка дала аналогичные показания. Нескладная, с поджатыми
— Никаких показаний об этом давать не буду! — сказала она, всхлипывая.
Я продолжал настаивать:
— У вас была связь с ним, не правда ли?
Хотя она так и не ответила, мне было достаточно услышанного. Ни одна из них не казалась настолько обозленной на шефа, чтобы убить его. Мысль пожаловаться в дирекцию на похотливого босса тоже не приходила им в голову.
— Это ничего бы не дало, — сказала секретарша, — нас просто перевели бы в другой отдел, а там неизвестно как приняли бы.
Я кивнул. И у третьей девицы не было причин ненавидеть своего шефа, хотя он и не обращал на нее никакого внимания, даже не заговаривал с ней. Что неудивительно, поскольку бедняжка была весьма невзрачна и имела запущенный вид. И деньги у этой Золушки вряд ли водились.
Только в одном я продвинулся: на предъявленных снимках опрошенные сотрудницы Ладике дружно узнали девушку с красивым профилем. Хотя никто из них не назвал ее имени, все с уверенностью заявили, что она работает здесь, в универмаге.
— Какая-то у нее северонемецкая фамилия, — сказала секретарша. — То ли Клаузен, то ли Френзен… Что-то в этом роде…
Я прошел по коридору мимо собравшихся там любопытных сотрудников в кабинет доктора Тютера, который отвечал в универмаге за кадры, и показал ему фотографии. Выяснилось, что одна из пассий покойного — та, что постарше — когда-то работала здесь продавщицей, а девушка со славным профилем сейчас продавец-стажер в отделе игрушек. Фамилия ее Янсен.
— А как зовут?
Доктор Тютер порылся в личных делах и ответил:
— Франциска.
— Франциска Янсен, — повторил я. — Ф. Я. А где она сейчас, позвольте спросить? Нельзя ли пригласить ее сюда?
Доктор Тютер позвонил куда-то по внутреннему телефону и спросил, где сейчас находится фройляйн Янсен.
— Как-как? В отпуске? Она в отпуске, — с облегчением оповестил он меня.
— А с какого времени? — спросил я.
— А с какого времени? — эхом отозвался он в телефонную трубку, и лицо его тут же вытянулось. — С субботы.
— Значит, в субботу она еще была здесь? — продолжил я свои навязчивые вопросы.
— Да, — упавшим голосом ответил он.
— Пожалуйста, дайте мне ее личное дело, — сказал я. — Обещаю, что информация, содержащаяся в нем, не будет разглашена.
— Но не подозреваете же вы фройляйн Янсен всерьез, господин комиссар?
Он был совершенно обескуражен.
— А почему бы и нет? — спросил я. — И что значит «всерьез»? В шутку никого в убийстве не подозревают, мне кажется. Кроме того, я подозреваю фройляйн Янсен ровно в той же мере, в какой всех остальных дам, с которыми ваш изысканный Ладике изысканно проводил время. Ни больше, ни меньше. С кого-то надо начинать распутывать этот клубок. Верно я говорю?
— Да, да, — сказал доктор, — это я понимаю. Но что касается фройляйн Янсен, тут исключено…
Но так и не пояснил, почему фройляйн Янсен остается вне подозрений. Почему она не могла разделаться с навязчивым типом.
Я со значительным видом молчал.
— А что, простите, вы имеете в виду, когда говорите, что Ладике изысканно проводил время? — спросил он.
Тут я ему в кратких, но сочных выражениях описал атмосферу в отделе, не преминув заметить, что хороший завкадрами должен знать о таких вещах, как неизбежном зле; это, если угодно, признак профессионализма — ведь опытный почтальон знает, что в некоторых дворах существуют кусачие собаки.
Бедняжка доктор раскрыл свой рот и пораженно уставился на меня, будто я прямо у него на глазах достал из цилиндра дюжину кроликов.
С этими кроликами я его и оставил, отправившись навстречу новым допросам.
Собственно, я собирался пойти прямиком в отдел игрушек, чтобы послушать тамошние разговоры, но по дороге меня остановили. Перед дверью кабинета Ладике стояла невероятно светловолосая женщина в очень милом и дорогом летнем платье, по которому шли какие-то фантастические цветы размером с суповую тарелку.
— Господин комиссар Клипп? — заговорила она со мной, когда я проходил мимо.
— Верно, — ответил я и остановился. — Чем могу быть полезен?
— Цирот, — представилась она.
— Очень приятно, — сказал я и не солгал. Выглядела она очень привлекательно. Вырез ее платья был как раз такого размера, который лишает мужчину всякой уверенности. Или, наоборот, придает ее. В зависимости от темперамента. Глаза были так умело подведены, что она напоминала сирену со жгучим взором. Рот большой и красный.
— Я подумала, что должна поделиться с вами своим наблюдением в связи… в связи…
Она замялась.
— Подойдите ближе, фрау Цирот, — сказал я, заметив ее обручальное кольцо. — Давайте зайдем сюда. Я целиком в вашем распоряжении.
Я открыл дверь в приемную кабинета Ладике.
Она разыграла некоторую нерешительность.
— Не бойтесь, — успокоил я ее, — тело уже убрали.
Она неуверенно вошла, я закрыл за собой дверь и привел ее в комнатку справа — туда, где сегодня утром ожидали допроса уборщицы. Там стояло множество шкафчиков на колесиках и стол с пишущей машинкой уже знакомой мне секретарши.