Моя профессия спаситель
Шрифт:
— А нам что делать? — встряла почти невидимая эвакуатор. — Мы не имеем право вызовы не принимать хоть в табор, хоть куда!
— Ша, доктора! — прикрикнул лысый.
— Вот и я говорю: ша, — подал голос Нелдер. — Мозги-то нам для чего дадены? Чтобы ими думать, о как!
— Может, у меня мозгов и нету… — почему-то обиделся Дундук.
— А ты еще по мостовой поскреби, — ласково посоветовал Кайрен.
— … только я, как некоторые, приписками не занимаюсь, — упрямо талдычил козлинобородый. — есть полис — пишу. Нет — ну извините.
— Да никогда, ни за что не извиним! — во
Анет вздохнула, вытянула скрещенные в щиколотках ноги, пристроив их под кресло, которое впереди стояло, а руки в карман сунула. Вот ей было совсем не до веселья, как раз наоборот: на душе царило уныние и какое-то щекочущее недовольство. Причем недовольство это ни к чему конкретному не относилось, а было таким, отвлеченным.
Просто когда Ани сегодня домой заскочила, чтобы переодеться и на работу собраться, ее бабушка застукала. И в лепет, что внучка у приболевшей подруги ночевала, верить отказалась. Правда, здесь эта самая внучка и впрямь дала маху: у ложа больной она бдела и в прошлый четверг, и на прошлой неделе и на позапрошлой, кажется, тоже. Ну а что еще можно придумать, возвращаясь в родные пенаты под утро?
Вот бабуля и поджала губы презрительно, процедила: «Все по собачьим свадьбам шляешься?», оправданий слушать не пожелала, а от дальнейшего общения отказалась вовсе. Да и папа в последнее время поглядывал на дочь эдак искоса, тревожно. Хотя, конечно, никаких «собачьих свадеб» и в помине нет, а есть…
Вот как раз что есть и не понятно.
— Доктор Нелдер, к вам у меня отдельный разговор, — грозно громыхал лысый. — На вашу бригаду в последнее время вообще сплошные жалобы. Вот на прошлой неделе сразу аж две поступило. Отказали в осмотре пациентке? Так? Нет? Почему?
— Каюсь, грешен! — Кайрен поднялся, прижав руки к груди, покаянно голову повесил. — Но вот сами судите, други. Дело, значит, случилось в четыре утра или около того. Приезжаем мы с доктором Сатор на боли в животе. А там, понимаешь, дамочка. Хорошая дамочка, ничего не скажу.
— Молоденькая? — спросил кто-то заинтересованно.
— Бывают и моложе, — отмахнулся Нелдер. — И вот она нам рассказывает жуткую историю: забыла, понимаешь, вынимала она тампон или нет. И боится, теперь, что он, провалившись, ей нутря попортит.
— Какой тампон? — совершенно серьезно, на смешки ни малейшего внимания не обращая, поинтересовался Дундук. — Если, к примеру, в ухе или ротовой полости, то следовало…
— Так чего ты ее не осмотрел-то? — странно скривившись, то ли едва сдерживаясь, чтобы не заржать, то ли потому, что у него зуб прихватило, поинтересовался бугай.
— Да не сообразил, где бы мне посередь ночи гинекологическое кресло надыбать, — виновато развел руками Нелдер. — Так, неосмотреную, в больницу и свезли.
— А ее из этой больницы выперли. Между прочим, в пять утра, в домашних тапочках. Что она и отразила в своей жалобе.
— Что ж ты пациентку-то не обул, Нелдер? —
— Да уж действительно странно, — процедил Дундук, поправляя пенсне. — Нашему доктору только дай кого-нибудь обуть.
— Нет, а если чисто теоретически, пальпацией…
— Тебе бы все пальпировать! Помнишь ту бабку с Зеленой?..
— Ну а что делать, если…
— Да не щупал я ее, а!..
— Ну вот у меня на прошлой смене тоже случилось…
Кайрен улыбался довольным котом, явно наслаждаясь устроенным балаганом. Ани еще разок тяжко вздохнула и отвернулась к окну. За ним ничего хорошего не обнаружилось: все те же пыльные кусты, унылые крыши ящериных стойл и много-много солнца.
— Ша, говорю! — грохнул кулачищем по столу старший врач. — Вам бы все хиханьки! Вот от этого как отписываться будешь, Нелдер? Ты рожу-то не вороти, смотри, смотри. Реанимационные мероприятия оказаны не в полной мере. Ты их когда прекратил? А родственница все по часам сверила. Ну и что?
Анет опять вздохнула. Этого пациента она хорошо помнила: дедушка, которому леди Ночь, наверное, уже прогулы ставила, потому что все сроки отжил, еще и с запущенной онкологией. Тут реанимируй — не реанимируй, а толку все равно никакого, да и по стандартам[2] не полагается. Только вот внучка — других родственников при дедушке не было — очень уж убивалась, вот одиннадцатая бригада что-то такое и изобразила, чтобы ее хоть немного успокоить, вроде сделала для дедушки все, что могла.
Да какие из них, к Хаосу, «спасители»? Даже просто на спасателей не всегда тянут. Это в операционной просто: есть проблема, есть ее решение — вперед, как говорится, и с песней. А тут… Хотя Нелдеру, кажется, нравится. Только вот непонятно, что и почему. Впрочем, в нем вообще понятного мало.
С рыжей Анет столкнулась, когда меньше всего этого ожидала. Вообще, выходя из туалета, не думаешь, что под дверьми кто-то оказаться может, тем более тот, с которым встречи всеми силами стараешься избежать. Вернее, Сатор не то чтобы сознательно от красотки бегала. Просто, спасибо Лорду, с того дня, когда их с Кайреном обнимающимися застала, Ани ее больше не видела. И всех вроде бы такое положение вещей полностью устраивало. А тут на тебе!
— Ты все еще здесь? — удивилась рыжая, аккуратно приподняв ровные брови. Анет зачем-то оглянулась, то ли действительно убеждаясь, что она здесь, то ли пытаясь сообразить, «здесь» — это где? В туалете? — А я думала, тебя давно посадили.
— Куда? — брякнула Сатор.
— В тюрьму, куда же еще, — нежно улыбнулась красотка. — Куда у нас воров сажают? Кажется, в Мокрые камни или на Лягушачий остров? А-а, наверное папочка все-таки помог откупиться! Ты уж больше колечки не кради, а то у старика и денег не хватит доченькины грехи замазывать.
— Дайте пройти, — процедила Ани.
Но красавица не только не посторонилась, а наоборот ногу выставила, окончательно перегораживая выход.
— Ладно, прости, — пропела лисицей, — это я со зла, признаю. Но и ты меня пойми: молоденькая, хорошенькая, Кайрен с тобой никак не наиграется. Ревность, знаешь, штука такая, крышу сносит.