Моя профессия спаситель
Шрифт:
Но альтернативы не было и не предвиделось. Понятно, о важном Ани с Кайреном даже не заговаривала и, конечно же, ни о чем не спросила. В общем, ситуация выглядела двусмысленнее, чем упавшие прилюдно брюки.
— Ты куда сейчас? — спросил Нелдер, придерживая ладонью собственный локоть — видимо, как «корсар» не храбрился, рука все-таки болела неслабо.
— Домой, — независимо пожала плечами Ани, пытаясь сообразить, стоит ли навязывать помощь или все же лучше воздержаться?
— Устала?
— Да нет…
— Слушай, а пойдем в парк? — совершенно
— Куда тебе с такой рукой лодку?
— Как раз и разомну. Пойдем!
Ну и как откажешь, когда на тебя так смотрят: с эдакой радостью, что ли, с ожиданием чего-то хорошего? И ведь Нелдер ничем на ребенка не походил, а вот этот взгляд мальчишеский напоминал, подначивающий такой, мол: «Слабо?».
Впрочем, идея на самом деле оказалась не совсем дурной, в парке и впрямь было вразы прохладнее, а еще по особенному празднично: у лотка мороженщика пристроился шарманщик, наяривая нечто заунывное, но бодрящее. Люди по дорожкам прогуливались тоже словно только что вынырнувшие из другого мира, особенно Ани дети умилили: в мотросочках, в соломенных шляпках. И мороженное, которое Кайрен купил, пропустив мимо ушей все возражения Сатор, было несерьезно-сладким и пахло малиной.
Лодку Нелдер все-таки взял, снова проигнорировав доводы разума, а заодно и Анет. И хотя кривился поначалу, но потом разошелся, выгреб к плавучему островку, под ивы, поласкавшие ветки в воде. Сбросил сюртук с рубашкой, разулся, да и растянулся на лавке, заложив руки за голову и предоставив Ани развлекать себя самой.
Впрочем, она не возражала. В разморенной жаре, чуть разбавленной прохладой, тянущейся от реки, в негромком, убаюкивающем стрекотании насекомых, в плеске воды, ее умиротворение накрыло. И все беспокойства стали не то чтобы меньше или незначительнее, но будто отдалились, позволяя попереживать потом.
Ани сидела и тихо млела от собственной умильности, которую всколыхнули в общем-то страшноватые, бледные с легкой синюшностью, длинные и костистые мужские ступни. Кайрен лениво пошевелил пальцами, прогоняя пристроившегося было слепня, и саторовская умильность вообще разлилась едва ли не в материнскую нежность.
— Спроси меня о чем-нибудь, — глуховато, с оттяжкой в зевок потребовал «пират» и не подозревая, что кое кто не к месту растроганный готов был уже слезу над его ногами пустить, — а то я сейчас усну.
— А правда, что ты никакой не Нелдер, а ван’Нельдер? — брякнула Анет даже не то, что на ум первым пришло, а вовсе непонятно откуда взявшееся.
— Ну да, — Кайрен потянулся, задрал коленку, почесал пятку и снова разлегся, будто только так и надо. — А что?
— Ты фамилию сменил из-за того… ну, что с родными доктор Кассел случилось? — изнемогая уже не от умиления, а от чего-то сильно смахивающего на жалость, почти шепотом спросила Ани.
— Тебе-то это зачем?
Нелдер приподнял голову, глянув на девушку из-за собственной груди, как из окопа.
— Тебя удивляет,
— Да нет. Любопытство — не порок, а еще один способ вырыть себе могилу, — отозвался Кайрен, снова укладываясь. — Но ничего захватывающего не расскажу. Просто у неких ван’Нельдеров дети никак не получались. Ну они и решили усыновить сиротку. Обстряпали все грамотно, на весь мир заявили о беременности леди и отбыли в деревню, а в столицу вернулись только года через два, с готовеньким сыном. По документам-то все чин-чинарем, никаких подлогов, но обществу ребеночка представили, как наследника.
— А потом?
— А потом у них совершенно неожиданно родился собственный. Вот такая, понимаешь, дилемма. Усыновленного-то по-хорошему надо бы вернуть туда, откуда взяли, но что люди скажут? Вот как-то так.
— И… что? — очень неуверенно спросила Ани.
— И ничего, — Кайрен рывком сел, заправил за ухо Сатор выбившуюся прядь, — не страдай зря, никаких трагедий нет. Мы с ван’Нельдерами совершенно чужие друг другу, просто посторонние люди, и очень давно это поняли. Но они меня вырастили и выучили, а не выкинули, как щенка. Уже за это я им по гроб обязан. А какая-то фамилия все равно нужна. Согласись, Нелдер ничем не хуже любой другой, ясно?
— Ясно, — протянула Анет.
— Ну и хорошо, — «корсар» подмигнул», легонько щелкнул девушку по носу и вдруг нырнул в реку.
Вот как сидел, так и нырнул, прямо в брюках, попросту перевалившись за борт и раскачав лодку так, что Ани едва следом не полетела. А пока Сатор визжала, пыталась равновесие удержать, унимала разошедшееся — точь-в-точь как у мамы — сердце и оглядывалась, соображая, куда это Кайрен делся, он уже сам объявился. Да еще как! Уцепился за борт, снова лодку раскачав, приподнялся, отжавшись на руках.
— И долго мне так висеть? — поинтересовался.
Вернее, получилось у него что-то вроде: «И довго мне фак фисеть», потому что кувшинки, которые он в зубах зажал, говорить мешали.
— Дурак, — вынесла вердикт Анет, отбирая у него мокрые цветы и не четко понимая, что сейчас уместнее: разрыдаться, засмеяться или на шею ему бросаться.
Последнего, наверное, делать все же не стоило — опасно.
— Кто бы спорил, — фыркнул «корсар» ладонью смахивая с лица воду. — Слушай, — спросил так задумчиво-задумчиво, как школяр сложив руки на краю борта, и пристроив сверху подбородок. — Почему мне с тобой так спокойно, а?
«Потому что я тебя люблю» — едва не выпалила Ани, но в самый распоследний момент язык все-таки удержала.
— Лучше скажи, как ты домой в мокрых брюках пойдешь, — проворчала, увлеченно кувшинки нюхая.
Странно, но цветы ничем не пахли, даже тиной или рекой.
— Это единственное, что тебя интересует? — выломил бровь Кайрен. — Тогда поводов для волнения нет, пойду я ногами. И ты пойдешь вместе со мной.
Сатор в ответ только плечами пожала, мол: «Не слишком-то и хотелось, но если ты настаиваешь…»