Моя профессия спаситель
Шрифт:
— А там дети пойдут, — тихонечко добавил каркун.
— Типун тебе на язык! — возмутился Нелдер и даже, кажется, сплюнул. — Детей мне лишь и не хватало!
— Ну а с нежными-то чувствами как?
— Мне с ней спокойно, — после немалой паузы отозвался Кайрен.
Дальше Анет слушать не стала. Очень стараясь не шуметь, скинула туфли, прокралась в комнату. По мышиному разобрала постель и нырнула под простыню, накрывшись с головой. К счастью, отсюда слов было не разобрать, только неразличимый бубнеж и доносился, а он совсем не мешал.
На светлого радостного человека, у которого
Ну а вокруг кучи, шкуры и мужика с трубными воплями дама носится и веником размахивает. Правда, дотянуться до ржущего у нее никак не получается: мусор, который раньше, видимо, кучей лежал, расползся немалыми такими барханами-лужами и лезть в эдакое болото даже в гневе не с руки, а веник коротковат. Вот и остается лишь бегать, да поносить хохочущего последними словами.
Правда, слова эти были настолько крепкими и плелись с такой фантазией, что Кайрен аж заслушался, зависнув на подножке кареты.
— Если есть козел недоенный, то, соответственно, бывают доенные? — поинтересовался Нелдер в пространство, все-таки вылезая из экипажа. — Занятен ты, мир, однако.
— Это, господин врач, — женщина с веником перегородила дорогу, по носорожьи отдуваясь, решительно мотнула растрепанными кудрями, в которых кое-где торчали папильотки. — Вот даже и не подходите к нему! Пока шубу не отчистит, пускай так и сидит, неча! Ну надо же удумал! С родной женой и вот так-то!
— Разберемся, — серьезно пообещал Кайрен. — Сначала надо сообразить, как его оттуда достать и на носилки загрузить. Может, кто поможет, а, добрые люди?
Добрые люди — соседи, по всей видимости, — сгрудившиеся в сторонке, дружно прогудели, что, мол, и рады бы помочь, да никак. Ну а мужик зашелся в таком хохоте, что аж набок завалился, но сумел все-таки просипеть, что ему и так хорошо и пусть его тут жить оставят.
СЭПовцы, может, были и не против в самом деле оставить все как есть, но долг взывал. Да и у веселящихся соседей совесть проснулась: притащили болотные сапоги, чтоб, значит, докторам было сподручнее в жижу лезть. Правда, Ани в один сапог вполне могла целиком поместиться, поэтому обошлись без ее помощи. В общем, под дружеские советы, истеричное хихиканье пострадавшего и вопли грозной дамы: «А шубу-то? С шубой как же?» — засунули-таки бедолажного в карету, отъехали на пару кварталов, а там и остановились для оказания «экстренной» и «неотложной».
— Ну, рассказывай, — приказал Нелдер, скептически глянув на поврежденную стопу, уже больше смахивающую на переполненный бурдюк, и занялся головой бедолаги, — как ты дошел до жизни такой. Бараш, посмотри, что у нас с давлением.
— Да нормально все со мной, — просипел через хихиканье мужик, отпихивая руки Кайрена. — Нога вот только, да это ничего, починят. Ради такого и потерпеть не жалко.
— Такого — это какого? — уточнил «корсар»,
— Понял, — тут же присмирел пациент, вытянувшись солдатиком. — Ну тогда того, лечи, раз серьезный такой.
— А что же все-таки случилось? — тихонько пискнула Сатор, возясь с монитором. — Нас вызвали на падение с высоты…
— Еще какое падение-то! — оживился мужик, дернулся, но остался лежать смирно, только скосился на Анет, как ящер. — Все ж через супружницу любимую, змеищу подколодную. Прям загрызла: не пей, да не пей! Мол, скоро до хаосовых тварей допьешься. А я ведь и не пью вовсе, только по праздникам. Ну или с устатку, с мужиками.
— А праздник у нас каждый день, — хмыкнул Кайрен, от которого, между прочим, после вчерашнего тоже попахивало.
Сколько ни чисть зубы, ни брейся и кофейные зерна ни жуй, а у плодотворной встречи с другом свои последствия имеются.
— Да я не пью! У меня руки золотые, любой вам скажет! — мужик опять хотел взмахнуть этими самыми руками, но покосился на Нелдера и передумал. — А тут уж признаю, накосячил. Не через пьянку, а по другому делу, — бедолага подмигнул Ани, будто на что-то намекая. — Вот баба моя с подружками вчера и усугубила. А я что, не человек, не понимаю? Да все понимаю, еще и виноват. С утра и захотел подмазаться. Она давно плешь проедала, чтоб я шубу ейную почистил, мол грязная она и пыльная. Вот пока с утра баба моя страдала после вчерашнего, взял я, значит, эту шубу, щетки и пошел на балкончик.
— Почему на балкончик? — уточнил Нелдер, нежно в глаза пациенту заглядывая, фонариком светя.
— Чего далеко-то ходить? — изумился мужик, преданно на доктора таращась. — Тут дело такое, разлил я давеча банку варенья, что моей женке сеструха из деревни присылает. Ну прибрался, конечно, чтоб баба по шапке не дала, да сам и забыл, а пол-то липкий остался. Так я, значит, шубу на перильца повесил, щеткой ее начал стряхивать, перегнулся… И вот сам не соображу как — бац! — сижу во дворе с шубой в охапку! Только зыркаю, как дурак и жоп… э-э, заднику больно. И, главное, тапочки-то мои на балконе как стояли, так и стоят! Приклеились, понимаешь! А я, когда с шубой вожжался, на пальцах привстал и выскользнул. Представляешь?
— Не очень, — честно признался Нелдер.
— Ну так я встал…
— Встал? — охнула Ани.
— Вот как есть, встал, — сурово подтвердил бедолажный. — Даже общупался весь — цело все, во как повезло, хоть и грохнулся на камень! Перекурил с мужиками, шубу на плечо подхватил, ну и потопал домой. Думаю, моя щас как развизжиться! Так у нее голова болит, не до супружника. Дверь мне открыла и утопала. Ну а я чего? Шубу-то дочистить надо? Значит, опять на балкон. Только за щетку взялся, жена является, спрашивает: «Чего делаешь?». А я: «Шубу чищу, сама же просила». А она: «Так ты ж уже почистил!» А я так, вытаращившись: «Когда?». Она: «Так сейчас, со двора ж тебя пускала!» А я ей: «С какого двора, золотая ты моя? На мне только исподнее». Ведь и впрямь, как в рубашке и подштанниках был, так ведь и полетел. Женка моя в ответ: «Ну да. Еще подивилась, почему ты без тапочек». Так я-то уже в тапочках! Ну и говорю: «Привиделось тебе, как встал, так и стою, не уходил никуда. Может, ты того, сама до хаосовых тварей усугубила»? — пациент осторожно, но очень выразительно щелкнул себя по кадыку.