Моя сумма рерум
Шрифт:
И он спасал: шел договариваться, чтобы открыли кабинет, отдавал свои наушники, чертыхаясь, лез под шкаф и металлической линейкой выгонял из-под шкафа пропуск. Чинил ей молнии, реанимировал мобильник, искал забытые или потерянные вещи. В благодарность Зоя кормила его обедами в школе, отдавая свои талоны, или они шли к ней домой, и она сама готовила что-нибудь.
Прежде я никогда не встречал, чтобы кто-то так дружил. Не в том смысле, что парень с девушкой, а вообще. В моём старом классе все были сами по себе, даже когда тусовались вместе. Я называл Вовку, Миху и Боряна своими друзьями, но
Но Зоя с Тифоном стояли друг за друга во всем, чего бы это не касалось, будь то выговор за отсутствие сменки, опоздание или невыученный стих, а при малейшем давлении со стороны, тут же занимали единую, непробиваемую позицию. Лёха даже жаловался, что когда они втроем, его мнением интересуются только из приличия.
Ссорились они редко, а если и случалось, как тогда в боулинге, то очень быстро мирились. Просто оба делали вид, что ничего и не произошло.
Одним словом, я совершенно не понимал, как мне аккуратно влезть в эту их дружбу, чтобы ничего не испортить.
Однако в пятницу полоса затишья резко закончилась, и началось это с химии. Вела её престарелая карга по имени Сталина Августовна, которая не переставала твердить, что она педагог «старой закалки» и сама признавала, что на всю голову больна своей химией. Огромная такая седая бабка в одном и том же балахонистом платье.
Тот урок она, как обычно, начала с того, какие мы бестолковые, и как ей стыдно за наше поколение, а потом объявила результаты теста, который писали на прошлом уроке.
Пятёрки получили только трое, остальные — двойки и тройки. Одна пятерка у Соломина. Кто бы сомневался. Вторая у Ярова, тут тоже без вопросов, а третий листок подписан не был.
Химоза думала, что это работа Шумейко — девочки-ботанички, но как выяснилось, она болела и тест вообще не писала. Сталина пустила работу по рядам в расчете найти хозяина, и он вскоре нашелся.
— Это мой, — сказал Тифон, относя листок обратно ей на стол. — Простите, не подписал.
— Глупые шутки, Трифонов, — фыркнула она. — Ладно, спрошу в одиннадцатом «Б».
— Это моя работа, — более настойчиво повторил Трифонов.
— Ну, что ты выдумываешь? Не первый год тебя знаю, чтобы поверить в такое.
— Хотите, я вам свою тетрадь покажу? Сравните подчерк.
Сталина Августовна задумалась, но потом тем же высокомерно-недовольным тоном сказала:
— Ну, значит, ты всё списал.
— Я не списывал.
— Всё, садись. Даже обсуждать не хочу.
— Это моя работа, и я ничего не списывал, — спокойно, но упрямо ответил Трифонов.
— Сядь, пожалуйста, на место! Эту оценку
Тифон молча вернулся за свою парту.
— А почему это Соломин не списал, а Трифонов списал? — вдруг возмутилась Зоя.
— Да, — поддержал её Лёха. — Или Яров, может, списал.
— Соломин и Яров списать не могли, — безапелляционно откликнулась химоза.
— Это несправедливо, Сталина Августовна! — продолжал качать права Лёха.
— Так можно каждого человека обвинить, — подхватила Зоя.
— Миронова, сейчас же замолчи, тебя это не касается.
— Это касается нас всех, — Лёха перешел в наступление. — Всего класса. Мы, между прочим, живем в демократической стране, и законы должны быть для всех одинаковые. Если вы считаете, что Трифонов всё списал, то и этим двоим не должны засчитывать оценку.
По классу прокатился одобрительный ропот.
— А вы их проверьте, — предложил я. — Пусть каждый докажет, что не списывал.
Яров резко развернулся ко мне и так посмотрел, что я тут же примолк, но идея народу понравилась.
— Правильно, — крикнула Попова. — Пусть ещё раз напишут, и всё сразу будет понятно. Сталина Августовна поднялась из-за стола и застыла в задумчивости.
— А что? Мне нравится. Устроить такое маленькое соревнование. Этакий, как вы говорите, баттл. Точно! Химический баттл. Тот, кто разбирается в химии, только закрепит свои знания, а кто нет — сразу будет выведен на чистую воду. Что скажешь, Трифонов?
— Я всегда за любой баттл.
— А я не хочу тратить своё время, из-за того, что какой-то тупезень забыл подписать листок, — возмутился Яров.
— Всё-всё, Ярослав, я уже решила, не сопротивляйся, — химичка прямо загорелась этой идеей. — Сейчас схожу, принесу вам разные варианты.
— Мы с Соломиным писать не будем, — заявил Яров так, словно это решенный вопрос.
— Ну, почему, я могу, — удивленно повернулся к нему Дятел. — Мне не сложно.
— Ты чего, совсем себя не уважаешь? — продолжал давить Яров. — С какой стати переписывать?
Но химичка, погрозив всем пальцем, чтоб сидели тихо, уже скрылась за дверью.
Яров подошел к парте Дятла и оперся о неё обеими руками.
— Послушай, не нужен нам с тобой этот тест. Я не готовился, ты тоже.
— Да она же простая, эта контрольная, — упирался Дятел. — Уверен, ты с ней без подготовки справишься. Делов-то. А Сталине Августовне приятно будет.
Лица Дятла я видеть не мог, но уже достаточно хорошо изучил его замашки, чтобы понять, что он вредничает. Но зачем ему это? И тут я вспомнил про те злосчастные баллы на олимпиаде по физике. Вот прикол. Оказывается, у ботанов свои разборки.
— А хочешь, я тебе Сникерс куплю или даже два? — предложил Ярослав.
— Я люблю шоколад, — тон Дятла мог вывести кого угодно. — Но я уже согласился на баттл.
— А теперь скажешь, что передумал.
И тут вдруг дверь класса приоткрылась и нарисовалась Нинка.
— Ярослав, почему ты не хочешь писать тест? — строго, но с улыбкой в голосе поинтересовалась она.
Все, особенно Яров, застыли в недоумении.
— Откуда такая инфа?
— В Инсте видос крутят, — Нина театрально повела плечами, явно выпендриваясь перед нашим классом.