Моя сумма рерум
Шрифт:
— Сто лет не курила травку.
— Так вы можете, сходить в полицию?
Они переглянулись.
— Вон, Смурф туда, как на работу ходит, — повторил я слова Трифонова. — Пусть подскажет с кем поговорить, чтобы всё нормально прошло. Может, вам и не нужно будет к отчиму возвращаться.
— Я там всех знаю, даже уборщиц, — похвастался Смурф.
Он закрутил косяк, чиркнул зажигалкой и раскурил. Нас окутало дымное облако, которое быстро рассеялось по комнате вместе с травянистым запахом. Довольно приятным,
Сделал глубокую затяжку, задержал дыхание и закашлялся, за ним Аня. Затянулась и передала мне.
Странное противоречивое чувство — нет, не борьба с соблазном, а напротив, борьба за то, чтобы прекратить бояться этого соблазна. В конце концов, от затяжки никто не умирал. Вон, в американском кино все кругом со школы траву курят и нормально. Я осторожно двумя пальцами взял самокрутку. Из неё шёл тоненький дымок. Если что, то это не моя вина. Я маму предупреждал!
— Ну, ты чего? — поторопила Яна.
— Я просто не курю, — сказал я. — Вообще.
— Нашел проблему, — она влезла между нами, выхватила из моей руки самокрутку и скомандовала. — Открой рот.
Затем хорошенько затянулась и, приблизившись, выпустила густую струю дыма прямо мне в рот.
Голова закружилась сразу же, но скорей всего не от травы, а от того, что на секунду я подумал, будто она собирается меня поцеловать. Лёгкие наполнились дымом.
Передала косяк Смурфу, после него — Аня, после неё я. И всё повторилось по новой.
Где-то на третьем круге со стороны лестницы послышались шаги. Аня убрала косяк за спину, Яна спряталась за моё плечо, а Смурфа в один миг, как ветром сдуло.
Но оказалось ничего страшного. Просто пришел Трифонов.
— Вы чё, укурились тут? — не вынимая рук из карманов, он недовольно принюхался. — Во, дают.
Вытащил из-за пазухи два Чупа-чупса, шоколадки и несколько пакетиков разводных супов, отдал Ане, а затем обвел нас вопросительным взглядом.
— Что случилось?
— Сегодня, слава богу, пока ещё ничего, — откликнулся я.
— А чего тогда звали?
— Думаешь, весело тут сидеть одним? — пожаловалась Аня. — У вас же всё равно каникулы.
Я почувствовал что-то похожее на укол ревности. Прежде близняшки писали только мне. Возиться с ними было утомительно, но всё же я считал их «своими». Ведь это я их нашел, придумал поселить здесь и уговорил всех, помочь им.
— Просто так? — Тифон недоверчиво поморщился и посмотрел на меня. — Я думал какие-то траблы, забил на Зойкину репетицию.
— Я пришел попросить, чтобы сходили в полицию…
Он хотел сначала сесть на кресло, но там были навалены куртки и другая одежда, а на стульях разложены рисунки Яны. Поэтому сел с краю, на место Смурфа, который,
Аня передала Тифону косяк, но он отказался.
— Так что насчет полиции?
— Они не хотят.
— Что ж, каждый сам за себя, — он понимающе кивнул.
— Но мы же им помогли!
— Это было наше решение. Могли не помогать.
— Но, Тиф, неужели, тебя это не волнует? А если в школу сообщат? Почему ты так спокоен?
— Забыл, что у меня кнопка есть, включающая Терминатора? — он невесело подмигнул.
— Что-то я вчера не заметил. Эту твою кнопку.
Он усмехнулся.
— Да, это я из-за Соломина стреманулся. Бедный чувак. Интересно, как он?
Аня залезла к Трифонову за спину, и из-за плеча принялась рассматривать татуировку.
Заметив это, Тифон сказал:
— Хотите, мой любимый анекдот Криворотова?
Приходит Иванушка-дурачок к Царю и говорит: Помнишь, я обещал тебе голову дракона? Вот она. А Царь ему отвечает: Помнишь, я обещал руку принцессы? Вот она…
Пока мы смеялись, он просто пережидал.
— Почему ты всегда такой напряженный? — Аня придвинулась ближе и стала разминать ему плечи.
Он хрипло застонал.
— Видишь, какой зажим?
— Это не зажим. Это синяк.
— У вас очень много общего, — с многозначительным видом сообщила Яна и включила какое-то древнее старьё на своём Нокиа. И вместе с мелодией всё вокруг стало замедленным и плавным.
Я откинулся на матрас, словно в облако, и закрыл глаза.
— Тиф, а чё Зоя? — я и не узнал свой голос.
— В школе. Я написал, чтобы приходила. Но не знаю, расстроилась из-за вчерашнего сильно. В последнее время она вообще какая-то странная. Слишком всё переживает. То внезапные приступы веселья, то обижается, то глаза на мокром месте, то злость. И чего у вас, девок, в голове творится?
— Да, всё ясно, — Яна немного глупо хихикнула. — Влюбилась твоя Зоя.
— Как влюбилась? В кого? — Трифонов аж подскочил.
Девушки одновременно чересчур громко засмеялись.
— Ты свою сестру должен лучше знать. Мы, например, всё друг про друга знаем, — сказал Аня.
Он закашлялся от дыма, а я задумался. Перед глазами встало Зоино заплаканное лицо и непонятные разговоры тогда за гаражами. Может, и прав был Лёха, когда предупреждал, что нельзя говорить про «нравишься»? Может, поэтому она так себя и повела. «Недостаточно» и всё такое. А вдруг? Нужно было сразу Лёху слушать. Уж кто-то, а он разбирается. Я просто должен сделать шаг, должен показать, выразить, а не тупо признаваться.
Щёку что-то защекотало, по подбородку пробежали мягкие тёплые пальцы, уже привычно раскрыл рот, но вместо дыма вдруг почувствовал на языке что-то мягкое и сладкое, а когда распробовал, догадался, что это шоколад.