Моя желанная студентка
Шрифт:
— Маленькая, перестань так делать. Все, что касается тебя, важно! Так что выкладывай.
Зажмуриваюсь. Сильно-сильно! Даже перестаю дышать. Но уже спустя пару мгновений медленно выдыхаю, избавляясь от сомнений и страха. Только что мой мужчина произнес слова, которые больше всего хотелось услышать в такой момент. Разве не будет ли кощунством солгать ему, тем более, что толку от моего геройства шиш с маслом?
— Вероника, ты тут? Не молчи.
— Да. Я тут.
“И, кажется, теперь я люблю тебя еще сильнее”, — договариваю про себя, а сама рассказываю о разговоре с родителями. Все. Без утайки.
Глава 32. Замешательство
Граф
— Не понимаю, зачем цепляться за какую-то малолетку, если можно провести время чуть разнообразнее? — зевая, спрашивает Буров.
— Даже не знаю, что тебе ответить, — развожу руками и направляюсь в бар.
— Можешь не отвечать, в принципе, — доносится мне в спину. — И так все ясно: вьюнок опутал по самые яйца. Нет, я бы понял, будь это женщина лет тридцати, в самом соку, твердо стоящая на ногах…
Кто о чем, а лысый о расческе.
— Можно подумать, ты клюешь исключительно на таких.
— Вот только не надо поминать прошлое!
— Не собирался, — шепчу, доставая припасенную бутылку виски. Надо успокоить нервы и приготовиться к трудному разговору с Валевским.
Конечно, я бы мог сейчас поступить, как трусливый пес — поджать хвост и не высовываться. Но если Вероника выбрала путь диалога и доверилась мне, я не имею права оставаться в стороне. Не в этой ситуации.
— Хорош грузиться! — Буров садится напротив и тяжелым взглядом буравит бутылку. — Ты хоть раз проигрывал Валевскому в аргументации? Нет. Вот и тут скажешь какую-нибудь белиберду про любовь, и делов-то!
— Серег, мне до Валевского нет дела. Я думаю о… — вздыхаю и говорю вслух о своих намерениях, хотя те звучат слишком бредово. — Я думаю о своей девушке.
— Оу! — Он выпучивает глаза, в замешательстве оглядывает комнату и снова возвращается к моему лицу.
— Что?
— Твоя девушка? — прячет улыбку за глупой гримасой.
— Да, моя девушка. Нет, я понимаю твою реакцию, но мне уже давно не двадцать, чтобы выкуривать по две пачки в день и убиваться по неверной жене.
— Я тебя не осуждаю. Наоборот, удивлен. — Он достает бокал из шкафа и наливает себе алкоголь. — Путь, в котором одни обязательства, выматывает, Стас. Думаешь, почему я меняю девчонок? Не хочу ни на ком зацикливаться. После Аленки все не то.
— А она все не спешит прощать…
— Смеешься? — хмыкает друг и делает глоток. — Ух, ядерная! Где достал-то?
— Тесть подарил.
— Ясно… Так что делать будем?
— Собирать шкаф.
— А если приедет?
— Я не девка, чтобы прятаться, Серег.
— И то верно… — тянет задумчиво друг, затем машет передо мной бокалом. — Второй заход?
— Нет, пошли работать.
— Эх, никакого удовольствия от законного отпуска, — ворчит, но топает за мной.
Мы собираем мебель и обсуждаем волнующие нас вопросы. Буров подумывает назначить встречу знакомому биологу. И я соглашаюсь с ним.
Идея переобуться и заняться любимым делом под эгидой частного исследовательского центра зреет в моей голове давно. Перебраться в Европу и вовсе хотелось еще в молодости. Вот только ни одна моя работа
Наверное, я сумасшедший. Хотя другие могли бы назвать меня влюбленным идиотом. Да, я почти уверен, что это безумие. Не прошло и трех месяцев после предательства, казалось бы, близкого человека, а мой мир, до сих пор наполненный только работой и редкими минутами в объятьях жены, сосредоточился в юной девушке. Словно вся Вселенная уместилась в одном человеке. И это не кажется мне проблемой. Наоборот, вот уже третий день, как я мечусь между работой в университете и домашними делами, напоминая себе атласного шалашника, готовящего гнездо к приходу самки.
Все же людей от животных отличает только более развитый интеллект. И, пожалуй, сомнения. Даже если я выгляжу отбитым на всю голову, столько противоречивых чувств мной не было испытано никогда.
— Одиннадцатый час пошел, Стас. — Буров немного пьяно поглядывает на часы. Сколько он выпил? И сколько можно зализывать раны таким вот образом? Мог бы уже смириться. — Он уже не приедет.
— Плевать! — машу рукой. — Главное, чтобы он не доставил проблем Веронике. — Друг согласно кивает, и я прищуриваюсь. — Кулаки почешешь в другой раз.
— Раскусил, да? — смеётся. — Понимаешь, он ведь сто процентов замешан в краже. И хоть кажется, что Аня ушла в третий лагерь, моя интуиция вопит совершенно о другом.
— Может, оставим эти разговоры. Давай вызову такси.
— Вызывай. И своей Веронике обязательно позвони. Хотя это и семейные разборки, но мой опыт показывает: если вовремя не спохватиться и не сунуть нос, останешься у разбитого корыта.
— Философ, — усмехаясь, набираю такси.
Как только Буров отчаливает на серой Тойоте, я действительно тянусь к телефону. Вот только звоню вовсе не девочке с большими карими глазами, а женщине, с которой следует обсудить вопрос доверия.
— Стасик? — Если мама и удивлена, то старается не подавать виду.
— Привет.
— Ты так редко меня набираешь, что я забеспокоилась: все ли хорошо?
— Это ты рассказала Ане о Веронике? — спрашиваю в лоб, совершенно не ожидая правды. Судьи тоже врут, особенно если дело касается денег и репутации.
— О чем ты?
— Мам, — вздыхаю, — я серьезно. Что ты ей наплела?
Она некоторое время молчит, и затянувшаяся тишина начинает действовать на нервы.
— Ну! — поторапливаю ее. — Однажды ты уже влезла в мою жизнь. Вспомни, по чьей наводке я познакомился с Аней.
— Стас, ты выпил?
— Я думал, ты на моей стороне.
— Я всегда буду на твоей стороне. Я — мать, и забочусь о будущем своего ребенка. Если сейчас не отвадить от тебя девку, то разразится скандал. А Валевский ни за что не допустит удара по репутации.
— Он может такого наворотить… — с усмешкой говорю.
— Он — трус! — кричит в трубку, заставая меня врасплох. — Трус, каких еще поискать! Поверь, я знаю, о чем говорю. Ради тепленького местечка готов пожертвовать всем, даже чувствами, даже остатками гордости и человечности!