Моя жизнь
Шрифт:
что свитое гнездышко и уехать в Иоганнесбург. Я не мог допустить, чтобы
работа там надолго оставалась без присмотра.
По приезде в Иоганнесбург я рассказал Полаку о предпринятых мною важных
переменах в жизни. Радость его была беспредельной, когда он узнал, что
чтение книги, которую он мне дал, привело к столь благотворным результатам.
– Можно ли и мне принять участие в этом новом начинании?
– спросил он.
– Конечно, можно, - ответил я, - если вы хотите
– Я готов, - сказал он, - если только вы примете меня. Его решение привело
меня в восторг. За месяц он предупредил своего шефа, что оставляет работу в
"Критике", и сразу же по истечении этого срока переехал в Феникс. Будучи
человеком очень общительным, он быстро завоевал сердца всех обитателей
Феникса и скоро стал членом нашей семьи. Простота была свойством его натуры, и он не только не нашел жизнь в Фениксе непривычной или трудной, но, наоборот, почувствовал себя там как рыба в воде. Однако я не мог позволить
ему оставаться там долго. М-р Ритч решил закончить свое юридическое
образование в Англии, и для меня было просто немыслимо вести одному всю
работу в конторе. Поэтому я предложил Полаку место стряпчего в своей
конторе. Я думал, что в конце концов мы оба отойдем от этой работы и
переселимся в Феникс, но этому никогда не суждено было осуществиться.
Характер у Полака был таков, что раз доверившись другу, он уже всегда и во
всем стремился не спорить, а соглашаться с ним. Он написал мне из Феникса, что, хотя и полюбил тамошнюю жизнь, чувствует себя совершенно счастливым и
надеется на дальнейшее развитие колонии, все же готов оставить ее и
поступить в мою контору в качестве стряпчего, если я считаю, что так мы
быстрее осуществим наши идеалы. Я очень обрадовался его письму. Полак
покинул Феникс, приехал в Иоганнесбург и подписал со мной договор.
Примерно в это же время я пригласил в свою контору в качестве клерка
шотландца-теософа, которого готовил к сдаче экзаменов по праву в
Иоганнесбурге. Его звали Макинтайр.
Таким образом, несмотря на стремление поскорее осуществить свои идеалы в
Фениксе, меня все сильнее тянуло в противоположную сторону, и, если бы бог
не пожелал иначе, я бы запутался в этой сети, именовавшейся простой жизнью.
Ниже я расскажу, как совершенно непредвиденно и неожиданно спасен был я и
мои идеалы.
XXII. КОМУ ПОМОГАЕТ БОГ
Я оставил всякую надежду на возвращение в Индию в ближайшем будущем. Я
обещал жене приехать домой через год. Но прошел год, а никаких перспектив на
возвращение не было. Поэтому я решил послать за ней и детьми.
На судне, доставившем их в Южную Африку, мой третий сын Рамдас,
капитаном, поранил руку. Капитан показал его корабельному врачу и сам
заботливо ухаживал за ним. Рамдас приехал с перевязанной рукой. Корабельный
доктор посоветовал, чтобы по приезде домой опытный врач сделал Рамдасу
перевязку. Но то был период, когда я всецело полагался на лечение землей.
Мне даже удалось убедить некоторых своих клиентов, веривших в мои
способности знахаря, испытать на себе это лечение.
Что же я мог сделать для Рамдаса? Ему едва исполнилось восемь лет. Я
спросил, не возражает ли он, чтобы я перевязал его рану. Он с улыбкой
согласился. В таком возрасте он не мог, конечно, решить, какое лечение
лучше, но он хорошо понимал разницу между знахарством и настоящей медициной.
Ему была также известна моя привычка лечить домашними средствами, и он не
боялся довериться мне. Дрожащими от страха руками я развязал бинт, промыл
рану, наложил чистый компресс с землей и вновь забинтовал ему руку. Такие
перевязки я делал ему ежедневно примерно в течение месяца, пока рана
совершенно не зажила. Последствий никаких не было, а для исцеления раны
времени потребовалось не больше того срока, который назвал корабельный врач, имея в виду обычное лечение.
Этот и другие эксперименты укрепили мою веру в домашние средства, и я стал
применять их гораздо смелее. Я пробовал лечение землей и водой, а также
воздержанием в пище в случае ранений, лихорадки, диспепсии, желтухи и других
заболеваний, и в большинстве случаев лечение это было успешным. Однако
теперь у меня нет той уверенности, которая была в Южной Африке, к тому же
опыт показал, что такие эксперименты часто сопряжены с явным риском.
Я ссылаюсь здесь на эти эксперименты не для того, чтобы убедить в
исключительной эффективности своих методов лечения. Даже медики не могут
претендовать на это в отношении своих экспериментов. Я хочу только показать, что тот, кто ставит себе целью проводить эксперименты, должен начинать с
себя. Это дает возможность скорее обнаружить истину, а бог всегда помогает
честному экспериментатору.
Риск, сопряженный с проведением опытов по установлению и развитию тесных
контактов с европейцами, был столь же серьезен, как и риск, связанный с
лечением домашними средствами. Только риск этот разного свойства. Впрочем, устанавливая контакты, я никогда не думал о риске.
Я предложил Полаку поселиться со мной, и мы стали жить, как родные братья.
Дама, которая вскоре должна была стать м-с Полак, была помолвлена с ним