Моя жизнь

Ганди Махатма

вместе с Полаком и детьми. Иногда к нам присоединялась и жена, хотя время

помола муки, как правило, совпадало с ее работой на кухне. Когда приехала

м-с Полак, она также присоединилась к нам. Эта работа была для детей

благотворным упражнением. Мы ни к чему их не принуждали. Работа была для них

игрой, и они могли бросить ее, когда уставали. Но дети, в том числе и те, о

которых я еще расскажу, как правило, никогда не обманывали моих ожиданий.

Мне приходилось, конечно, сталкиваться

и с бездельниками, но большинство

детей выполняло порученное им дело с удовольствием. Я припоминаю лишь очень

немногих мальчиков, которые увиливали от работы или жаловались на усталость.

Для присмотра за домом мы наняли слугу. Он жил вместе с нами как член

семьи, и дети обычно во всем помогали ему. Городской ассенизатор вывозил по

ночам нечистоты, но уборную мы чистили сами, а не просили слугу. Это было

хорошей школой для детей. В результате ни у одного из моих сыновей не

развилось отвращения к труду ассенизаторов, и они таким образом получили

хорошее знание основ общей санитарии. Болезнь была редкой гостьей в нашем

доме в Иоганнесбурге, но если кто-нибудь заболевал, дети охотно ухаживали за

больным. Не скажу, что я был безразличен к их общему образованию, но и не

колебался пожертвовать им. Поэтому у моих детей есть известные основания

быть недовольными мною. Они иногда поговаривают об этом, и должен

признаться, я чувствую себя до некоторой степени виноватым. У меня было

желание дать им общее образование. Я даже пытался сам выступать в роли

учителя, но постоянно появлялось какое-нибудь препятствие. Поскольку я не

принял никаких других мер для их обучения дома, то обычно брал их с собой, когда шел на службу и возвращался домой, - и таким образом мы проходили

вместе ежедневно расстояние примерно в пять миль. Эти прогулки явились и для

меня и для них прекрасной тренировкой. Если нам никто не мешал, то во время

этих прогулок я стремился чему-нибудь научить их, беседуя с ними. Все мои

дети, за исключением старшего сына Харилала, который остался дома в Индии, именно так воспитывались в Иоганнесбурге. Имей я возможность регулярно

уделять их общему образованию хоть час в день, они получили бы идеальное

образование. Но, к сожалению и детей и моему собственному, это не удалось.

Старший сын часто выражал недовольство по этому поводу и в разговорах со

мной и в печати; другие сыновья великодушно простили это мне, считая мою

неудачу неизбежной. Я не очень опечален тем, что все так случилось, и

сожалею лишь о том, что мне не удалось стать идеальным отцом. Но я считаю, что их общее образование я принес в жертву делу, которое искренне, хотя, быть может, и ошибочно, считал служением обществу. Мне совершенно ясно, что

я не пренебрег ничем, что

было необходимо для формирования их характера.

Полагаю, что долг всех родителей правильно воздействовать на детей в этом

отношении. Если мои сыновья, несмотря на все мои старания, чего-то лишены, то это, по моему твердому убеждению, проистекает не из-за недостатка заботы

с моей стороны, а из нашего с женой несовершенства как родителей.

Дети наследуют черты характера родителей в той же мере, как их физические

особенности. Среда играет важную роль, но первоначальный капитал, с которым

ребенок начинает жить, унаследован им от предков. Я знал и детей, успешно

преодолевающих дурную наследственность. Это удается лишь благодаря чистоте, являющейся неотъемлемым свойством души.

Между мной и Полаком часто происходили жаркие споры о целесообразности или

нецелесообразности давать детям английское образование. Я всегда считал, что

индийцы, которые учат детей с младенческого возраста думать и говорить

по-английски, тем самым предают и своих детей и свою родину. Они лишают

детей духовного и социального наследия нации и делают их менее способными

служить родине. Придерживаясь таких убеждений, я решил всегда говорить с

детьми на гуджарати. Полаку это не нравилось. Он полагал, что я порчу им

будущее. Он со всей страстностью доказывал, что если научить детей говорить

на таком универсальном языке, как английский, то в жизненной борьбе у них

будут значительные преимущества. Ему не удалось убедить меня в этом. Не могу

сейчас вспомнить, убедил ли я его в правильности моей точки зрения, либо он

просто оставил меня в покое, решив, что я слишком упрям. Все это происходило

двадцать лет назад, и приобретенный с тех пор жизненный опыт только укрепил

меня в прежних убеждениях. Мои сыновья страдали от недостатка общего

образования, но знание родного языка пошло всем им на пользу, а также на

пользу родине, поскольку они не стали иностранцами, что могло бы случиться в

противном случае. Они без труда овладели двумя языками и умеют прекрасно

говорить и писать по-английски, ежедневно общаясь с широким кругом

английских друзей, а также благодаря тому, что жили в стране, где английский

был основным разговорным языком.

XXIV. ЗУЛУССКИЙ "МЯТЕЖ"

Даже прочно обосновавшись в Иоганнесбурге, я не смог вести оседлую жизнь.

Как раз в тот момент, когда мне казалось, что я могу вздохнуть свободно, произошло непредвиденное событие. В газетах появилось сообщение, что в

Натале вспыхнул "мятеж" зулусов. У меня никогда не было враждебного чувства

к зулусам: никакого зла они индийцам не причинили. Сомнения же относительно