Мозаика жизни
Шрифт:
Выражение его красивого лица вызвало в воображении Дженни самые разные эротические картины. Ведь они были там одни, их скрывали деревья и кустарники. Сердце бешено заколотилось при мысли, что они с Люком занимались любовью на природе.
Так мы много гуляем? — Она положила вилку и разглядывала его из-под полуопущенных век.
Много. — Он тоже изучал ее своими черными глазами. — Это наш любимый отдых.
Теперь ее щеки пылали. Ведь совершенно очевидно, что их любимый отдых не имеет ничего общего с вышагиванием по лесным тропинкам.
Мы были очень счастливы вместе. — Он поднял голову
Так что же произошло? — быстро сорвался с языка вопрос.
Он тяжело вздохнул. Казалось, что и воздух вокруг них дрожит от сожаления и печали. Он не убрал свою руку, а напротив, сжал ее запястье еще крепче.
Можно мы отложим эту тему? — И прежде чем она успела ответить, продолжал: — Я понимаю, надо обсудить наш разлад. Тебе надо знать, что произошло. Но у меня такое чувство, будто мы теперь только начинаем наши отношения.
Хорошо, — согласилась она. — А что, если ты расскажешь мне о своем отце? Ты говорил, что он умер три года назад. Значит, когда мы поженились, он был жив. Я ему нравилась? Мы жили с ним дружно?
Папа любил тебя как свою родную дочь. — Люк засмеялся. — Конечно, ведь ты все делала правильно.
Что ты имеешь в виду?
Ты любила природу. Любила кататься на лыжах. Говорила, что «Прентис-Маунтин» для тебя самое лучшее место во всем мире. И ты работала не покладая рук, чтобы курорт процветал. — Он отпустил ее руку и сцепил пальцы на затылке. — И ты умела готовить! В папином списке твоих достоинств это занимало самую верхнюю строчку.
Дженни улыбнулась. Приятно узнать, что у тебя были прекрасные отношения со свекром.
— А я встречалась когда-нибудь с твоей матерью?
Она погибла… — покачал головой Люк, — дай подумать… теперь уже четырнадцать лет назад. Она с отцом ехала на снегоходе. Они сорвались с трассы. Отец проклинал себя. Не думаю, чтобы он вообще простил себе… — Люк погрузился в воспоминания, глаза затуманились, будто смотрели в прошлое. — Мне было двадцать. Чаду одиннадцать. Хорошо, что он был еще маленький и нуждался в заботе. Уверен, что благодаря этому отец пережил тот ужас.
Тот ужас, должно быть, ударил по всем в вашей семье. — Узнав о возрастном разрыве между братьями, Дженни произвела несложный расчет. — Между тобой и Чадом разница девять лет.
Люк моргнул. Она задела больной нерв.
Да, да. — Он чуть вздернул подбородок. — Между тобой и мной тоже разница девять лет.
Дженни почувствовала в его тоне легкий вызов. Он словно ждал, что ее удивит или огорчит открытие, что он старше. Может, и раньше это было болезненной темой? И кто из них тогда придавал значение разнице в возрасте? Неужели она относилась к тем тщеславным особам, для которых имеют значение такие пустяки?
Значит, твой отец пережил трудное время, когда умерла мама? — Дженни надеялась успокоить осиное гнездо, которое сама и разворошила.
Люк с минуту помолчал. Потом кивнул.
— Я рад, что папа мог сосредоточить внимание на Чаде. Но он уделял Чаду слишком много внимания…
Он не закончил фразу. А у Дженни появилось ощущение, что Люк не сказал что-то очень важное.
Ты говорил, что мы познакомились через Чада. — Она рассеянно играла салфеткой. — Как он отнесся к тому, что ты женился
Он не знал. — Люк выпрямился на стуле.
Как это? — Она изумленно вскинула брови.
И снова Дженни заметила какую-то неловкость, колебание.
Его не было здесь, — после паузы произнес Люк. — На следующий день после окончания колледжа Чад отправился в дорогу. Уехал. Посмотреть мир.
Но ты… — Она помолчала и уточнила: — Мы не сообщили ему о свадьбе?
Мы не знали, где он находится. Он путешествовал. — Люк чуть пожал плечами. — Как я сказал, он смотрел мир.
Он не звонил? Не писал?
Нет.
Но почему? — не унималась Дженни.
Полагаю, он так хотел. — Люк снова пожал плечами.
Не понимаю. Он поссорился с отцом? Или с тобой? Что все-таки произошло?
Я скажу тебе, что произошло: он…
Люк оборвал предложение, будто срезал окончание ударом мачете. Боль застыла в его глазах. Затем он глубоко вдохнул.
Чад узнал о нашей свадьбе пять месяцев назад, когда вернулся из путешествия по Европе. Вроде бы он ничего не имел против твоего замужества. А может быть, и имел. По правде говоря, меня не интересует, одобрял он или не одобрял наш брак. Но если тебе любопытно, почему он так стремительно оставил «Прентис — Маунтин», почему так долго отсутствовал или почему не звонил и не писал нам, то, по-моему, лучше задать эти вопросы Чаду.
На лице никаких эмоций. В маленькой речи выверено каждое слово.
Дженни поставила на стол локти и уперлась подбородком в ладонь.
Надеюсь, ты не станешь возражать против одного наблюдения. Кажется, ты не очень любишь своего брата…
На самом деле я возражаю! — Он встал, взял свою тарелку, стакан и вилку с ножом, сполоснул, открыл посудомоечную машину.
Молчание становилось гнетущим.
Прости, — проговорила она, — я не хотела тебя обидеть.
Ты меня не обидела. — Он выключил кран с водой. — Только… — Люк замолчал, укладывая вилку и нож в отделение для приборов. — Понимаешь, Чад — это Чад. Он такой, какой есть. Он не может измениться. Ты сама все увидишь, когда проведешь с ним больше времени. Или, может быть, не захочешь видеть, — тихо пробормотал он в заключение.
Еще одно замечание про себя. Дженни быстро знакомилась с манерой мужа вести разговоры.
Факт заключается в том, что Чад — это наша семья. — Он повернулся к столу и взял тарелку с колбасным хлебом. — По-моему, не имеет значения, нравится он мне или нет.
Конечно, имеет! — возразила Дженни. — Человек не может предвидеть, в какой семье он родится. Но ты определенно должен иметь право выбора, с кем проводить время. Или с кем вместе работать. Или с кем вместе жить. — Дженни взяла влажную тряпку и вытерла со стола, затем посмотрела на Люка. — Я не понимаю, почему двое мужчин, которые явно недолюбливают друг друга, предпочитают находиться в одном доме. Каждый вечер я сижу за обедом с вами обоими. И вижу, что вы почти не разговариваете, почти не смотрите друг на друга. — Она стряхнула крошки с тряпки в мусорное ведро и, аккуратно расправив, положила ее возле раковины. — Я могу понять, что будут определенные трудности — надо вместе работать, поскольку вы два равных владельца курорта, — но…