Мозг и интеллект: нарушение и восстановление интеллектуальной деятельности
Шрифт:
Нам представляется, что исследование понимания речи (устной и письменной) является одним из значимых аспектов исследования общего процесса понимания, поскольку речь является важнейшей знаковой системой, кодом, с помощью которого человек получает информацию с разных каналов связи.
Мы предположили, что при афазии процесс понимания речи нарушается первично из-за дефектов лингвистического уровня и проявляется в искаженном понимании фактического содержания вербальной информации (т. е. в нарушении понимания значения сообщения); при поражении лобных долей мозга понимание речи нарушается
В эксперименте приняли участие две группы больных: больные с афазией (поражения задне-височных и височно-теменно-затылочных отделов мозга) и больные с поражением лобных систем мозга без нарушений речи; эксперимент состоял из трех серий опытов.
I серия опытов была направлена на изучение состояния лингвистического уровня понимания речи. В этой серии исследовался фонематический слух, понимание отдельных слов, предложений (простых и сложных). Целью опытов явилось изучение нарушения структуры понимания речи.
II серия опытов ставила задачу изучения состояния психологического уровня понимания речи. Материалом исследования были тексты разной длины и сложности (грамматической и синтаксической) с открытым и скрытым смыслом.
В этой серии проверялась наша гипотеза: нарушение лингвистических средств понимания речи влечет за собой дефекты понимания эмпирического содержания информации (значения), но в этих условиях остается сохранной способность понимания общего смысла сообщения, однако сохранность лингвистического уровня понимания не всегда обеспечивает понимание смысла.
В этой серии больным предъявлялись тексты в разных условиях в устной и письменной форме: 1) при исключении выразительных средств языка и речи, 2) с полным набором этих средств. Больной должен был прослушать текст, пересказать и выделить смысл (мораль).
С целью выяснения роли выразительных языковых средств в понимании сообщения, с одной стороны, и роли направленной аналитико-синтетической работы больных над пониманием текстов — с другой, во второй части опытов тексты предъявлялись без знаков препинания, без обозначения начала и конца каждого предложения и абзаца. Больные должны были прочитать текст, рассказать, что они поняли, а затем расчленить текст на предложения и абзацы, расставить знаки препинания, разделить текст на смысловые части и снова передать содержание и смысл текста.
Выше мы уже имели возможность убедиться в том, что нарушение смысла является ведущей характеристикой в дефекте вербально-логического мышления при поражении лобных отделов мозга. Возникает вопрос: нарушение понимания смысла имеет место только в речевом мышлении или и в других видах интеллектуальной деятельности? С целью выяснения этого вопроса мы провели III серию опытов по исследованию понимания наглядно-образного материала, в качестве которого нам послужили сюжетные картины. Некоторые исследователи рассматривают понимание сюжетных картин как результат наглядно-образного мышления, другие же считают понимание одной из составных его частей. В любом случае аналитико-синтетическая работа над пониманием содержания и смысла сюжетных картин проходит ряд этапов.
Понимание смысла простых картин, воспроизводящих простую или знакомую ситуацию, происходит непосредственно, путем
Можно думать, что отдельные этапы понимания (общее понимание содержания, узнавание, более точное понимание содержания и понимание смысла) как бы вплетены в ткань аналитико-синтетической деятельности. Полное же и полноценное понимание смысла более высокого уровня обобщения выступает уже как результат этой сложной ориентировочно-исследовательской деятельности. Серия опытов состояла из двух частей.
Впервой части опытов больные обеих групп должны были кратко рассказать содержание картины, оценить и сформулировать смысл изображенных событий.
Во второй части задача больных заключалась в выборе картин, соответствующих рассказу экспериментатора. В этой части опытов специально исключалась устная речь больных как индикатор понимания, а вводился выбор соответствующих тексту (данному со слуха) сюжетных картин как индикатор понимания речи и действие выбора. Эта часть опытов путем исключения устной речи больных способствовала в определенной мере дифференцированию у больных с афазией нарушения собственно понимания речи от нарушений устной речи, а в группе больных с поражением лобных систем мозга помогала дифференцировать собственно понимание речи от таких структурных компонентов интеллектуальной деятельности, как внимание, контроль, ориентировочно-исследовательская деятельность и др., которые организуют деятельность больного, способствуя тем самым пониманию. Наши прежние исследования показали, что активный самостоятельный рассказ по сюжетной картине, зрительная опора на нее регулируют и стимулируют деятельность больного с поражением лобных систем в большей степени, чем прием речевой информации со слуха.
В опытах использовались репродукции известных картин. Сначала больным предъявлялись отдельные картины: 1) без подтекста (В. А. Серов. «Девочка с персиками», И. И. Шишкин. «Сосновый бор», И. Н. Дубовский. «Вечер после дождя»); 2) с выраженным эмоциональным подтекстом (В. В. Пукирев. «Неравный брак», П. А. Федотов. «Сватовство майора» и др.). Для правильного понимания этих картин от испытуемых требуется помимо понимания фактического материала личностное, так или иначе мотивированное отношение к изображенным событиям и актуализация жизненного опыта, т. е. проникновение в смысл.
Затем предъявлялись пары конфликтных картин:
1) внешне похожие, но противоположные по смыслу и по содержанию: «Последняя весна». М. П. Клодта и «Наташа Ростова у окна» (рис. 2);
2) внешне похожие, смысл один и тот же, но значение (сюжет) разное: «Неравный брак» В. В. Пукирева и «Сватовство майора» П. А. Федотова (рис. 3);
3) внешне частично похожие, но различные по смыслу. «„Санный путь“ неизвестного художника» и «Проводы покойника» В. Г. Перова (рис. 4);
4) внешне разные, смысл разный, а значение одно и то же — серия «Любовь» (рис. 5).