Мозг отправьте по адресу...
Шрифт:
В качестве примера реагирования на тяжелые переживания приведем следующее высказывание жены:
В 1931 г. при получении очень неприятного и тяжелого известия был вначале как бы ошеломлен. [482] Затем два дня находился в убитом состоянии, ничего не мог делать. На третий день пересилил себя и заставил работать.
На большую радость реагировал также очень сильно. Весь светлел, «становился насквозь открытым». Внешней экспансивности мог и не проявлять. В этом сказывалась свойственная ему вообще известная сдержанность реагирования на сильные переживания.
482
В мае 1931 г. была арестована Клавдия Николаевна Васильева (Бугаевой она стала после регистрации брака с Белым в июле 1931 г.), и Белому пришлось давать объяснительные показания на Лубянке, активно хлопотать о ее освобождении. Потом
Особой пугливости, вздрагиваний при неожиданном шуме не отмечалось.
Приведем несколько примеров поведения в моменты опасности. В Пассанауре в 1927 г. начал гладить привязанного на веревке у дверей гостиницы горного медведя, приняв его за медвежонка. [483] Медведь схватил его лапами за правую ногу и начал тащить к себе. Б.Н. не растерялся, попросил у кого-то из находившихся поблизости палку и ударил ею медведя по носу, чем ошеломил его. После этого случая сделалось сильное сердцебиение, с четверть часа лежал бледный как полотно, затем взял себя в руки (был в этот день приглашен на званый обед к грузинским поэтам).
483
Этот эпизод рассказан в книге Андрея Белого «Ветер с Кавказа» (с. 210–212), упоминается он также и в «Воспоминаниях о Белом» К.Н. Бугаевой (с. 59–61).
В Кучино в 1927 г., когда сидел и работал, в углу недалеко от стола, за которым сидел, загорелась корзина с бумагами, вероятно, от непотушенной спички. Настолько был увлечен работой, что не заметил этого (!! – Г[ригорий] П[оляков]). Когда К.Н. обратила его внимание на то, что горит, совершенно не растерялся, в мгновение ока начал набрасывать на горящее одеяла, подушки и быстро затушил пламя.
О самообладании говорит и следующий случай.
Когда был гимназистом, упал с горящей лампой. Успел в момент падения сделать движение руками, предохранившее лампу от падения, и тем предотвратить ее от воспламенения. [484] После падения была нервная дрожь.
484
Подробнее см.: БУГАЕВА К.Н. Воспоминания о Белом. С. 50, 62.
Склонности к риску и азарту, а также к опасным положениям не было.
Выраженных черт тревожно-мнительной конституции не отмечалось. Тем не менее некоторые «малые признаки» все же, по-видимому, имели место, как об этом можно судить на основании следующих высказываний:
Когда заболевал даже незначительной болезнью, например простудой, нарывал палец и т. д., то сильно волновался, рисовал себе всяческие ужасы, мерил температуру, щупал пульс и т. д.
Был очень осторожен при обращении с лекарствами: если бывало малейшее сомнение в лекарстве, не употреблял его.
Выраженной мнительности не было, хотя и высказывал опасения при небольших порезах, заболеваниях и т. д.
Был невероятно брезглив в отношении вшей. Панически боялся этого. Если узнавал о том, что имеются в белье насекомые, то был в состоянии выбросить всю корзину с бельем. Очень осматривался и сторонился, когда приходилось ехать в вагоне, в котором было много пассажиров.
К этому можно было присоединить еще и то, что в 1907 г. под влиянием литературных расхождений было чувство, как будто он преследуем со стороны сотоварищей по перу.
Последние два-три года отмечается нарастание чувства общей тревожности; причиной его, возможно, явилось нарастание болезненных явлений, связанных с его заболеванием.
Переходим теперь к комплексу черт характера, связанному с его отношением к людям, природе и самому себе. Вот отрывки из беседы, рисующие общую установку его в отношении окружающих:
Была большая отзывчивость к людям. Сочувствовал им в их несчастье или радости. Например, проявлял горячее участие, когда у хозяев, у которых жил в Красной поляне, [485] пропала лошадь, радовался вместе с ними, когда лошадь нашлась. То же наблюдалось, когда у другой хозяйки заболел ребенок. Когда жил в Кучине, то был в курсе всех дел всех местных жителей, знал, что у кого делается. Отразил этот кучинский быт в романе «Маски» («переулочные темы», как он их называл). [486] Когда у Волошиной умер муж, навещал ее. [487] Проявлял свое сочувствие своеобразно, не путем прямого утешения, а путем отвлечения внимания от тяжелых переживаний. Находил соответствующий подход, индивидуальный в каждом отдельном случае.
485
В Красной Поляне, местечке близ Сочи, чета Бугаевых отдыхала в июне 1929 г.
486
Подробно об общении Белого с соседями по Кучину см.: БУГАЕВА К.Н. Воспоминания о Белом. С. 252–254.
487
Летом 1932 г., когда умер М.А. Волошин (11.08.32), Б.Н. и К.Н. Бугаевы отдыхали в Лебедяни и в Крыму не были, потому соболезнования и утешения могли выражать только в эпистолярной форме. См., например, приписку Белого к письму К.Н. Бугаевой от 24 ноября 1932 г. (хранится в Доме-музее М.А. Волошина в Коктебеле: НВ, № 3688). Зато летом 1933 г. Белый действительно тесно общался с Марией Николаевной и написал в Коктебеле очерк «Дом-музей М.А. Волошина», за что вдова поэта была ему очень благодарна.
Весь облик его возбуждал к себе чувство огромного доверия.
Был очень доступен, общителен и прост в обращении с людьми самыми разнообразными, к какому бы слою общества они ни относились. С очень большим интересом беседовал с рабочими, ремесленниками, вникал в суть их занятий и т. д. Надо полагать, что в первую очередь они интересовали его как типы для его художественных образов и как специалисты своего дела. Говорил, что во всяком мастерстве есть свои глубины.
Темперамент был общественный, не был кабинетным ученым. Была сильно выраженная потребность общаться с людьми. Например, очень много рассказывал о себе и показывал свои вещи, работы домохозяйке, простой женщине, у которой жил в Кучине. [488]
488
Елизавета Трофимовна Шилова. На даче у нее и ее мужа, Николая Емельяновича Шилова, в подмосковном поселке Кучино, Белый и К.Н. Бугаева с небольшими перерывами жили с сентября 1925 г. по апрель 1931 г.
То же отмечалось в его отношениях к литературным работникам:
При разборе художественных произведений других подход был очень благожелательным, отмечал сперва положительные стороны, затем отрицательные.
На основании всех приведенных выше высказываний Б.Н. рисуется в виде доступного и общительного человека, способного входить в прямой и непосредственный контакт с окружающими. Однако имеются указания на то, что такой контакт, к которому он, несомненно, был способен, не всегда имел место и во всяком случае не являлся единственно определяющим характер его отношений к окружающим. Имеются указания на то, что при определенных условиях такой контакт как раз оказывался для него невозможным. Очень характерным в этом отношении являются следующие высказывания:
В быту был очень чувствителен к тому, что называл мещанством. Из-за этого в быту очень часто выходили недоразумения с окружающими. Например, выходил из себя, раздражался и поднимал крик, если не получал должного ответа от обслуживающего персонала.
Не мог достаточно просто изъясниться в своих нуждах, а начинал одновременно и извиняться, и кричать. Не мог просто сказать домработнице: «Аннушка, поставь самовар». Выражался вроде: «Нельзя ли Вас попросить, если у Вас есть время и т. д.». [489] Не мог иной раз просто подойти к людям, не мог просто изложить свои требования.
489
«История» с самоваром и прислугой Аннушкой произошла, по свидетельству К.Н. Бугаевой, в Карачеве (Орловская обл.), где Белый в 1919 г. проводил часть лета (БУГАЕВА К.Н. Воспоминания о Белом. С. 256).
В то же время, когда встречался с людьми без требований к ним, то был очень прост и естественен в обращении с ними.
Характерно также следующее высказывание: «Во всяком случае в его взаимоотношениях с людьми был какой-то особый уровень, исходил при этом из каких-то особых критериев».
Таким образом, с несомненностью вырисовывается, что именно тогда, когда входил с людьми в такие отношения, при которых он в чем-либо нуждался или о чем-нибудь просил их, то даже если исполнение его желаний и входило в круг их обязанностей, такие обращения сопровождались у него неприятными ощущениями и давались ему с известным трудом. Оказывался в этом отношении чрезмерно чувствительным, легко терял равновесие и выходил из себя.