Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь
Шрифт:
О, Боже! Её губы такие тёплые, мягкие. Они такие сладкие. Я будто ем сейчас моё любимое лакомство. Мой кексик. Она смеётся.
– Что? – отстраняюсь, облизываю губы. – Ты стонешь, – сжимает мои плечи. – Ты тоже! – открываю ей секрет. – Я так люблю тебя! Пожалуйста, не оставляй меня больше. Я больше не выдержу без тебя ни дня! – Хорошо, – укладываю её на кровать. – Ты можешь остаться? – в голосе столько надежды. – Конечно. Только мне нужно в душ, и я ужасно голоден, – провожу кончиком своего носа по её. Она встаёт, включает свет, и я оказываюсь в розовой комнате. Розовые стены, розовый потолок, розовая мебель, розовое постельное бельё. Я моргаю. Может мне кажется? – Это что? Вагина куклы Барби? – морщусь. – Это кондитерская Пряничного города! – Что? Кондитерская Пряничного города? – переспрашиваю. Она смущённо кивает. – Оу! – восклицаю. – Я трахаю маленькую девочку! – Я тренировалась в дизайне! – Трахаю малышку, – повторяю. – Я могу постелить красные простыни. Или чёрные, – старается угодить. – Лучше чёрные, – киваю. Она протягивает мне розовое полотенце. – Ты серьёзно? – Бери розовое полотенце, большой член, тащи свою задницу в ванную, она за розовой дверью. А я пока разогрею тебе лазанью! Из-за соуса она тоже розовая! – шипит Холи. – И ни слова про вагину Барби! Не смей сравнивать её с моей комнатой! – Моя командирша! – облизываю губы, прижимаю её к себе. – Я безумно хочу тебя! – рычу. – Я не собираюсь спать с тобой, пока ты не искупаешься, не поешь и не извинишься перед моей комнатой. – Извинюсь перед твоей комнатой? – раскрываю глаза. – Да! Она слышала тебя, – шепчет рыжая. – Пфф! – фыркаю, закрываюсь в ванной. А здесь явно лазурный берег. Даже в прозрачных вазочках на полках насыпан белый морской песок. И тут так сладко пахнет корицей, шоколадом… И… И морской солью.
Выливаю на себя половину тюбика геля для
Я теперь тоже коричный кексик.
– Какие новости? – жую вкусный ужин. – Эмм… Работаю с десяти утра. Подала на развод, поэтому работаю теперь каждый день. Мне нужны деньги. Надеюсь, Даг не отсудит у меня эту квартиру. – Будешь жить у меня. – Ты шутишь? Нет. Спасибо! – Сделаю вид, что не слышал этого. Отсуди всё у него. Я оплачу тебе самого лучшего адвоката, – предлагаю. – О, да! И вся империя Граффада перейдёт ко мне! И что мне с ней делать? Продам всё и накуплю себе шмоток, дорогих машин и всю жизнь буду отдыхать на самых дорогих пляжах мира? – Поделишься со своим парнем, – как бы между прочего предлагаю ей. – У меня нет… – не даю ей закончить. – О, Боже! Холи, я твой парень. Теперь. – Обычно такие предложения заканчиваются вопросом, – смотрит на меня. – Будешь? Ты и я. Ну, типа вместе. Ты моя гёрлфренд, – корчу рожу. – Это самое ужасное предложение, которое я когда-либо слышала! – раскрывает глаза. – Я согласна, но в любом случае, я бы не отдала тебе половину всех своих будущих денег. – Самое ужасное согласие. Почему не отдала? – свожу брови. – Ты слиняешь, и оставишь меня ни с чем, – шутит. – Тогда поженимся, – развожу руками. Её глаза расширяются. – Это тоже предложение? – она в шоке. – Угу, – доедаю лазанью. – Пошли, – хватаю её за руку. Тащу в комнату. – О! Чёрное постельное бельё! Это что шёлк? – провожу ладонью по скользкой прохладе простыни. – Ага. Египетский, – кивает. – Иди ко мне, – тяну к ней руки. – Проси прощения! – делает шаг назад, и упирает ладони в бока. – Хол, я уже говорил, что сожалею. Я сходил с ума этот месяц. Ты была мне так нужна… – не даёт мне закончить. – Бла, бла, бла, – закатывает глаза. – Тебя слышала комната! – Холи! – Прости, дорогая комната! Повторяй! – приказывает. – Прости, дорогая комната! – закатываю глаза. – За то, что сравнил тебя с вагиной куклы Барби! – она откровенно смеётся надо мной. – За то, что сравнил тебя с вагиной куклы Барби! – рычу. – Всё? Спектакль окончен? Она слышала меня? – Тшш, – рыжая прикладывает палец к моим губам. – Кажется… Да. Да. Она слышала, она прощает тебя. Больше не говори про неё так. Она этого не любит! – она наигранно строга. Хватаю её за ладони, тяну на себя, она падает на кровать.
====== Часть 61. Соглашайся, О’Доннелл ======
– Зато я знаю, что любишь ты! – целую её шею. Слышу заливистый смех, меняющийся на тяжёлое дыхание. – Я прошу тебя, давай сегодня без игр с алмазами между ног, – шепчет она. – С алмазами между ног? – отстраняюсь. Еле сдерживаю улыбку. – Чёрт, так и знала, что ты заостришь на этом внимание, – она смущена. – Я не мог не заострить внимание. Ты назвала влажность своего желания «алмазами», Хол! – умиляюсь. Приникаю к её губам. Целую. Продолжительно, сладко, медлю, доводя её до исступления. Чувствую движение, и понимаю, что она сняла с себя трусики. – Давай! – задыхается она. Отстраняюсь, облизываю губы. – Покажи, какая ты гибкая, – толкаю её на край кровати. – Очень гибкая, – кусает нижнюю губу. Сползает с кровати. – Всё. Остановись, – кладу ладонь на её живот. – Обопрись на руки, откинь голову вниз, – наставляю. – Хорошо. Всё! Обожаю, когда ты извращаешься, – её плечи, руки, и голова свисают вниз с постели. Располагаюсь между широко раскинутых ног. – Я хочу эти алмазы, – облизываю губы. – О, я тоже! – она полна трепетного ожидания. – Уверенна? – Конечно, уверенна! Шеннон, жду не дождусь когда же ты меня трах… – не даю ей договорить. Кончиком языка провожу по горячим складочкам кожи. – Шеееее… – тянет она. – Я не… Ты… – голосок у неё сейчас глухой. Она задыхается. – О! Это же твой язык, – она потихоньку начинает извиваться. Крепко сжимаю её бедра, не позволяя им двигаться. – Я не выдержу, Шеннон, не выдержу! Возьми меня, пожалуйста! – молит. Стягиваю боксеры. – Да! Да! Да! – она сжимает мои плечи. Я даже понять ничего не успеваю, как чувствую, что мы оба скатываемся с кровати. – Ты не ушиблась? – кладу ладони ей на щёки. – Продолжай, – улыбается она, прижимается своей грудью к моей. – Я люблю тебя! – перекатывает меня, и я в секунду оказываюсь снизу, под ней. – Я люблю тебя! – её сладкие губы накрывают мои. И я тоже! И я люблю тебя. Так сильно! Так сильно, мой кексик. – Я глупая, глупая дура, – её загорелое тело накрывает моё. Счастливая улыбка растягивает губы. – Поняла от чего отказывалась? – улыбаюсь, убираю кудрявые пряди от её лица. – Я как-то сказала тебе, что ты переоцениваешь свой язык, помнишь? – Помню, как мне было обидно, – щурюсь. – Не переоцениваешь, он творит чудеса. Нужно было согласиться ещё тогда. В Лхасе, – она целует меня в середину груди. – Я думал, что забыл, какая ты. Какого это, заниматься сексом с тобой, на полу, – сжимаю её ладонь, целую каждый карамельный пальчик. – Ты всё для меня! – она встаёт, ложится на кровать. – Иди ко мне, я так устала за сегодня, – приглашает меня в постель. Поднимаюсь, укладываю её на свою грудь. – Как далеко продвинулся ваш развод? – Не продвинулся, ни на шаг… – как-то обречённо шепчет она. – Он не соглашается. – Теперь суд? – Теперь суд, – кивает она. – Было бы куда проще, если бы ты позволила мне убить его. Ещё месяц назад, – бормочу. – Не говори глупостей. Я справлюсь. – Не хочу, чтобы ты справлялась с этим в одиночку. – Можешь выйти за него замуж, и тогда разводиться с Дагом мы будем вместе, – смеётся. – Лучше замолчи! – закрываю её рот своей ладонью. Она хохочет и мы быстро засыпаем.
Каждый день. Мы видимся теперь каждый день. Каждую ночь проводим вместе. Этот секс с ней. Он какой-то сумасшедший. Бывает грязным и очень пошлым. А бывает нежным, почти невесомым. Сегодня не тот случай. Мы путаемся в липких от пота простынях.
– У меня даже волосы мокрые, – Холи падает возле меня. – Я зверь, – глотаю. – Я знаю! – пытаюсь восстановить дыхание. – Ты самоуверенный, напыщенный индюк, – фыркает рыжая. – Ну, прости, – тяну к ней руки. – Я сплю! – рычит она. – А поговорить? – смеюсь. – Ты настоящий мужчина. – Да. За тем исключением, что трахал сейчас ты меня, а не наоборот, – ворчит. – Иди ко мне, – притягиваю её на свою грудь. – Я не знал, что ты можешь сердиться после секса. Великолепного секса. Ты была великолепной, – мурлычу. Я знаю, это усыпит её бдительность. – Нужно было сразу сказать мне это! – теперь мурлычет она. – О! Чуть не забыл! О великолепном! – протягиваю руку к своим джинсам, нащупываю коробочку. – Держи, – отдаю Холи коробочку из толстого пластика, покрытого шероховатым картоном. – Это что? – приподнимается на локтях. – Кольцо, – закатываю газа. – Колечко? За секс? – Не обольщайся, – подстёгиваю её. Она показывает мне язык. – Так, что за повод? – Обычно невестам дарят кольца на помолвку. – А у нас была помолвка? – она в шоке. – Ну, тогда, пару месяцев назад, когда ты не захотела отдать мне половину денег Граффада, из-за того, что я могу свалить. Я сказал, что нам придётся пожениться. Я ужинал… – Да, да! Я помню! – рявкает. Пугаюсь. – Ты говорил серьёзно? – О, Господи, Холи! Конечно, серьёзно! – Шеннон, я ведь даже ещё не разведена! – прикрывает одеялом грудь. Ну вот! И куда мне теперь смотреть? – Поженимся, как только разведёшься. Всё просто, – жму плечами. – Я не согласна, – качает головой. – Давай О’Доннелл! Соглашайся! – смотрю на неё. – Сделай всё по правилам. Предложи мне выйти за тебя! – задирает нос к самому потолку. – Выходи за меня, – развожу руками. – Ладно, – кивает она, возвращает свою спину на кровать. – Дурак! – Можем устроить вечеринку. Но только не здесь, у тебя слишком мало места, – осматриваюсь. – Лучше у меня. Позовём на помолвку всех! Твою сестру с мужем и детьми, маму, папу с его женой, младшую сестру, твою Клер, и всех, кого захочешь. – Правда? – её лицо снова возникает перед моим, закрывая собой потолок. – Шеннон, ты, правда, сделаешь это для меня? – Конечно! Что в этом такого, Холи? – Просто… У меня… Было… – Я знаю. Он был недостоин тебя. С самого начала, – прижимаю её к себе. – Я люблю тебя! – она крепко целует меня, и обводит руками мою шею. И я люблю. Безумно. Больше всех на свете!
====== Часть 62. Раньше за это отрубали руки ======
Нам с Томо пришлось пробыть по делам в Нью-Йорке почти целую неделю. Мой ароматный кексик готовит вечеринку. Нашу вечеринку к помолвке. Она так этим загорелась. Даг никогда не позволял ей ничего планировать. Тем более, что я это ненавижу и попросту не умею. Как объяснила мне рыжий гений, притащить пиво и заказать пиццу, даже самую дорогую, это ещё не вечеринка, Шеннон!
Садимся в самолёт.
– Ты правда женишься? – наклоняется Томо. – Я, правда, женюсь, чувак! – улыбаюсь. – Как только она разведётся с мужем, я сразу потащу её в церковь. – В церковь? Ты? – Томо раскрывает глаза. – Эй! Я верующий! – пихаю его в колено. – То, что ты по сто раз в день взываешь к Богу, ещё не значит, что ты веришь! – Как раз то и значит, – закатываю глаза. – Эй, рыбка! – подзываю
Прямо в такси разбираю чемодан. Господи, пожалуйста, пусть телефон будет где-то среди вещей! Дома продолжаю поиски. Перетрясаю все вещи. Нет. Ничего. Звоню на этот номер каждую минуту. Умоляю кого-то, кто прослушает сообщения, чтобы телефон вернули, предлагаю немыслимые суммы за него. Только верните айфон. Чёрт вас дери! Вся память галереи забита фотографиями обнажённой Холи!
Если это попадёт в сеть, то все увидят её, ведь лицо видно очень хорошо. Холи, Холи! Прости, что фотографировал тебя, пока ты спала! Чёрт! Почему сейчас? Почему именно сейчас, когда у нас всё так идеально складывается? Когда мы почти не ссоримся… Вернее ссоримся не меньше, но теперь я не так боюсь что она вернётся к мужу. Да, чтоб у тебя отсохли твои чёртовы воровские руки!
Я жутко нервничаю, пока еду в Игл Рок. Противный, липкий, холодный пот покрывает спину. Как сказать ей, что весь мир увидит её голой? Холи! Холи! Заглушаю музыку своим громким рычанием.
Поворачиваю ключ в замочной скважине. В квартире тишина.
– Холи! – пытаюсь разуться, но шнурок запутался. – Хол! Эй, кексик! Ты же говорила, что будешь дома! – разочарованно шепчу я. Откидываю ботинок. Прохожу в кухню. На полу осколки посуды, на стойке полный беспорядок. Холи сидит на барном стуле, курит в открытое окно. – Привет. Прости, что не встретила… – голос глухой. – Нас ограбили? – осматриваю кухню. – Я злилась, – жмёт плечами. – Где-то я это уже слышал… – собираю осколки. – Я ездила к маме. Мы с Люси ездили к маме. – Ты не говорила, – свожу брови. – Она была чрезвычайно рада, что мы с Дагом разводимся, – игнорирует мой комментарий. – Просто на седьмом небе. Я рассказала ей о нас. Она была в шоке, но ждёт приглашения на помолвку. Ей интересно, что за мужчина смог увести меня от этого изверга, – слышу, что она улыбается. – Люси хочет выбрать платье для меня. Она тоже счастлива, что теперь мы можем общаться нормально. Без запретов. Знаешь, мы даже напились в баре в Сакраменто. – Напились? Ты пила? – я скептик. – Девственный мохито, – отмахивается она. – Я понял, – киваю. Сажусь на стул, подавляю свою нервозность. – Всё, что ты рассказала, звучит очень позитивно. Так зачем ты разгромила кухню? – Мне пару часов назад позвонила мама, сказала, что взяла билеты на следующую пятницу. Но голос у неё был какой-то странный. Такой, который у неё был всегда, когда я уезжала от неё обратно, к Дагу. На все мои вопросы она отмахивалась. Но в итоге сказала, что её уволили. Я сразу же позвонила Граффаду… – голос у неё дрожит. – Что? – рычу. – Да. Прости. Я знала, что тебе это не понравится. Знала, и всё равно позвонила ему, и сказала, что он не имеет права. Что так нельзя! А он сказал, что не станет увольнять маму, если я вернусь к нему. – А ты? – цежу сквозь сжатые зубы. – А я? – разворачивается она. О, Боже! Как же сильно я скучал по этим зелёным глазам. По этой ярости, плещущейся в них. Я люблю тебя, рыжая! – Ты серьёзно это спрашиваешь? Конечно, я послала его! Лучше мама переедет сюда, и я найду ей работу здесь, чем вернусь к нелюбимому, – роняет лицо на ладони. Я рад, что она отказалась. Но эти мысли о голой ей, заполонившей интернет, не дают мне покоя. Я нервничаю, грущу. – Пожалуйста, мы можем сегодня не заниматься сексом? – её голос дрожит, она поднимает голову. – Конечно! О, Господи, конечно! – миную половину кухни и сгребаю её в охапку. Она сейчас такая маленькая, беззащитная. Так нуждается в любви. И я с готовностью могу предложить ей её!
====== Часть 63. Родственники ======
В моём доме вот-вот, уже через пару часов, будет полно гостей. У нас гавайская вечеринка. Что в голове у этой женщины? Ума не приложу, почему она захотела именно гавайскую. Хотя… Почти все девушки будут в купальниках, и я без зазрения совести могу разглядывать полуголые тела.
Эй, соберись! Ты женишься не на всех них, а на ней одной. На той, у которой купальник сильно напоминает половинки кокосового ореха, на той, у которой в огненные волосы вплетены бледно-розовые лилии. На той, у которой самый приятный голос, у которой самые крепкие объятия, у которой самые красивые глаза, у которой губы слаще шоколада. Я женюсь на любимой. На самой любимой женщине в этом мире!
– Ты что напялил? Переодевайся! – рыжая влетает в комнату. – Что не так? – смотрю на себя в зеркало. Любимая драная майка, джинсы с дырками на коленях. – И где в этом твоём наряде, есть хоть намёк на Гавайи? – Вот тут! – быстро надеваю на шею бусы из цветов. – Нет! Вот рубашка, вот шорты, – суёт мне в руки одежду. Разворачиваю огромных размеров красную рубашку с синими цветами. – Хол, я это ни за что не надену! – качаю головой. – Почему? – она искренне удивлена. – Как бы тебе помягче сказать? Эмм… Она – уродская! Боже, ничего уродливее я в своей жизни не видел! – эмоционально объясняю. – Шеннон! – леденящий кровь своей сталью голос. – Холи, я брутальный рокер! – будто упрашиваю её. – Знаешь, что, брутальный рокер? – голос наигранно спокойный. – Вчера ты пел песню Глории Гейнор в душе! – Холи, прекрати, мне не по себе! – Я подготовила эту вечеринку, ты дал мне полную свободу. Я еще не отошла от первого позора, когда ты попросил меня сделать мейк, и я выглядела размалёванным клоуном! Так что надевай эти вещи и ни смей пререкаться, капризный ребёнок! – почти приказывает она. – И как я буду выглядеть? Сегодня я познакомлюсь с твоей семьёй, и они решат, что я полный придурок, раз так вырядился. Чёртов попугай! – ворчу, спуская джинсы. Я знаю, что мне придётся это надеть. – Если ты наденешь это, то я кое-что сделаю для тебя, как только уйдут гости! – она прижимается ко мне всем своим полуобнажённым телом, тихий шёпот влетает мне прямо в ухо. У меня, кажется, встал. С недоверием смотрю на любимую. Что же это будет? – Я поцелую – жар её дыхания обдаёт мою щёку, – Его, – тоненькие пальчики сжимают член через ткань боксеров. Шумно втягиваю воздух. Лучше поцелуй прямо сейчас! – Как бойскаут! Всегда готов! – быстрый поцелуй в уголок рта и она скрывается за дверью. – Прекрати меня обламывать! – кричу. – Сука! – уже тише добавляю. Переодеваюсь. – Привет! Я – Шеннон! – кривляюсь перед зеркалом. – Знаю, что выгляжу как идиот, но я люблю вашу дочь… – выдыхаю. – Идиот! А кто у нас идиот? – Шеннон! – кричит с первого этажа Холи. Бинго, родная! Шеннон – идиот! – Шеннон! – передразниваю её, спускаюсь по лестнице. – Упс! – рядом с Холи стоит целая толпа. – Добрый вечер, – киваю. – Папа, это – мой жених Шеннон. Это мой папа – Владимир, – она представляет мне высокого мужчину. – Здравствуйте. Много слышал о вас! – я нервничаю. – И я. Рад, что Холи теперь с хорошим человеком. Моя жена – Элизабет. – Просто Лизи, – улыбается женщина. – Это моя малышка – Дакота, – Холи сжимает ладонь сестры. Девушка смотрит на меня, раскрыв рот. – Ш… Ш… Ше… – это всё, что она может из себя выдавить. – Очень приятно, Дакота, – шепчу ей. – Располагайтесь. Чувствуйте себя, как дома, – обвожу рукой гостиную. – Шеннон, это моя мама – Нэтали, – Холи подводит меня к рыжей женщине. Красивой женщине. – Миссис О’Доннелл, – целую костяшки её пальцев. – Теперь я вижу, в кого ваша дочь пошла красотой, – говорю чистейшую правду. Сбоку слышу недовольный хмык Люси. Холи закатывает глаза. – Обе ваших дочери, – исправляюсь. – Спасибо, вы очень милый, – её мама приподнимает подбородок.
МИЛЫЙ! Я! Надеюсь, это слышал весь мир.
– Как ты уже понял, это – Люси, моя сестра. Её муж Рикки. – Да, мы почти знакомы! – улыбается старшая сестрёнка. – Очень приятно, – Рикки жмёт мне руку. – И мне, – улыбаюсь. – А близняшки? – не понимаю. – Они у моих родителей. Слишком малы для взрослых праздников, – объясняет Рикки. Жаль. Я хотел увидеть малышек. – Шеннон! – окликает меня Джаред. – Прошу меня извинить, – улыбаюсь родственникам Холи. – Пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты, – рыжая уводит их. – Ну ты и придурок! – смотрю на Джареда. Он так смешён в жёлтой рубахе. – Э! На себя посмотри! – пихает он меня в бок. – И, кстати, мне нравится! – имитирует очищение своей рубашки от невидимых пылинок. – Кто такие? – кивает на удаляющуюся толпу. – Родители Холи. Отец с новой семьёй, мама и старшая сестра с мужем. – И Джаред, – слышу тоненький голос за спиной. Разворачиваюсь. Дакота смотрит на нас глазами полными обожания. – Брат, это младшая сестра Холи – Дакота, – представляю. – Привет, – Джаред вскидывает ладонь. Дакота кивает. – Расслабься, мы живые, – Джей наклоняется и шепчет это малышке прямо на ухо. Она застывает. – Эмм… Ладно. Я поехал за мамой, у неё там что-то с машиной. Привезу её. – Ди, не хочешь съездить с Джаредом? – смотрю на девчушку. – Да, поехали! – кивает Джаред. – Мы же почти родственники! – хватает её за руку. – К счастью, не кровные! – чуть слышно шепчет девушка и семенит за Джаредом.