Целебней трав лесных —А трав настой целебен, —Пусть входят в ваши сныОрел и черный лебедь.Я вам не говорил —Но к тайнам я причастен, —Размах орлиных крылПрикроет от несчастий.Я тайны ореолОтмел своей рукою,И защитит орел,И лебедь успокоит.Невзгод не перечесть,Но, если что случится,Запомните, что естьЕще такая птица —Не лебедь, не орел,Не даже дух болотный, —Но прост его пароль —Он
человек залетный.Беда ли, ерундаВзойдет к тебе под крышу,Ты – свистни, – я тогда,Ты свистни – я услышу.
«Ах, утону я в Западной Двине…»
Ах, утону я в Западной ДвинеИли погибну как-нибудь иначе,Страна не пожалеет обо мне,Но обо мне товарищи заплачут.Они меня на кладбище снесут,Простят долги и старые обиды,Я отменяю воинский салют,Не надо мне гражданской панихиды.Не будет утром траурных газет,Подписчики по мне не зарыдают,Прости-прощай, Центральный Комитет,Ах, гимна надо мною не сыграют.Я никогда не ездил на слоне,Имел в любви большие неудачи,Страна не пожалеет обо мне,Но обо мне товарищи заплачут.
«Поэтам следует печаль…»
Поэтам следует печаль,А жизни следует разлука.Меня погладит по плечамСтрока твоя рукою друга.И одиночество войдетПриемлемым, небезутешным,Оно как бы полком потешнымСо мной по городу пройдет.Не говорить по вечерамО чем-то непервостепенном,Товарищами хвастать нам,От суеты уединенным.Никто из нас не Карамзин,А был ли он, а было ль это —Пруды, и девушки вблизи,И благосклонные поэты.
«Наташа, ты не наша…»
Наташа, ты не наша,А все равно – моя.Одна хлебалась каша,Сидели без рубля.Да и не в этом дело,Подумаешь – рубли.Я так же оробелоЛюблю тебя.Любил.
В Ленинграде
Любимая, все мостовые,все площади тебе принадлежат,все милиционеры постовыеу ног твоих, любимая, лежат.Они лежат цветами голубымина городском, на тающем снегу.Любимая, я никакой любимойсказать об этом больше не смогу.
«Свадьбы, коим мы не судьи…»
Свадьбы, коим мы не судьи,Все там если да кабы,Суета сует и судебИли же одной судьбы.Ссоры, споры, разговоры,Ложкой вертят ерунду.Конуры свои и норыРазделяют по суду.Вечно только подвенечно,Если даже нет венца,Это весело и вечноБез начала и конца.
«Все неслышней и все бестолковей…»
Все неслышней и все бестолковейДни мои потянулись теперь.Успокойся, а я-то спокоен,Не пристану к тебе как репей.Не по мне эта мертвая хватка,Интересно, а что же по мне?Что, московская ленинградка,Посоветуешь поумней?Забываю тебя, забываю,Неохота тебя забывать,И окно к тебе забиваю,А не надо бы забивать.Все давно происходит помимо,Неужели и вправду тогдаЧередой ежедневных поминокОборачиваются года?
«От
мороза проза…»
От мороза прозахолодеет так —розовая рожа,вскинутый пятак.Чет – нечет,а может, черт,может, все возможно,если улица течету тебя подножно.Если улицы, мосты,переулки, лестницынавсегда в себя вместил —все во мне поместится.Все поместится во мне,все во мне поместится —онемею – онемел —переулки, лестницы.
«Цветет себе, не опадая…»
Цветет себе, не опадая,то дерево среди веков,где откровенность молодаяи откровенность стариков.И посторонний человексочтет уже за дерзновенность,и примет он как откровенностьтвой черновик и твой побег.Бежим! Но ловкостию руктворим иллюзии другие,как будто нам все недосуг,зато желания благие.
«По белому снегу…»
По белому снегуя палкой вожу,стихи – они с неба,я – перевожу.Чего, переводчик,стемнело к пяти,и разнорабочимк пивным подойти?Он ярок, он желтыйтот свет от пивной,не жулик, не жлоб ты,но где-то виной,среди занавесок,зеленой травы, —а желтый – так резок,и синий – увы.Вот так бы, казалось,без всяких увы,ну самую малость —остаться живым.И снег тот февральский,и свет от пивнойкружили бы в вальсе,но где-то виной —стою, понимаясредь света и тьмы,что около маяне станет зимы.То зимним, то летнимприкинется день,его не заметимсквозь всю дребедень.Но только бы – только —осталось в глазах,хоть малою толикой…Гремят тормоза —трамвай – и вечернийснежок – или снег?Наметим, начертимпочти без помех.
«Самолеты как мороженые рыбы…»
Самолеты как мороженые рыбы…Шереметьево ночное, ты прости —от полета до полета перерывыначинают удлиняться и расти.Улетаю я все реже, и все реже,Шереметьево, могу я передатьк самолетам удивление и нежность,удивление возможностью летать.
Зима
Кончится в конце концовИ зима, а хочетсяПо зиме быть молодцом —Мне во сне хохочется.От весны до весныВижу я все те же сны,Я родился жить в апреле,И дороги до апреля мне ясны.Ох, зима, ты зима,Ты меня сведешь с ума —Деревянные заборы,Заколочены дома.– Где твой дом?– За углом. Да еще базар потом,Да железная дорога,Да еще аэродром.Говорю: отведуОт тебя рукой беду,Говорю, она не верит,Говорит: домой пойду.По снегу, по песку,В бездомности и домаНесу твою тоскуПо девочке с аэродрома.