Мрачново
Шрифт:
Рокот мотора разнёсся по лесу, перемежаемый хрустом ломаемых веток… Вторжение грузовика в тыл противника не могло остаться незамеченным.
Дорогу и без того ухабистую и неровную внезапно перегородило бревно. Оно будто из кустов само выпрыгнуло. Майки резко затормозил и взревел ещё громче мотором, хотя казалось, что это невозможно.
Фёдор Андреевич соскользнул с кресла и вдруг очутился прямо под рулём.
— Что такое? — помотал он головой, не понимая, куда подевалось лобовое стекло. — Почему так тихо? Куда ты завёз меня, Майки? Где мы?
Он ещё помотал головой,
— Пип-пип! — заявил автомобиль и включил аварийку. — Тревога!
— Тише! Тише Майки! Слишком громко! — закричал Фёдор, теперь зажимая уши руками.
А то ещё немного, и снова станет тихо. Теперь уже навсегда. Потому что при такой подаче звука оглохнуть недолго.
Майки раздосадовано фыркнул, изрыгая из выхлопной трубы пламя на нервной почве. Попробуй тут пойми этих людей: то тихо им, то громко. Но обороты двигателя всё-таки уменьшил. Потому что есть вещи, с которыми самому грузовику не справиться. Например, с бревном, перегородившим путь. Колёсиками не так-то уж и удобно препятствия всякие убирать. Иногда лучше к этому делу кого-нибудь двуногого и рукастого привлечь.
Грузовичок жалобно бибикнул, чтоб обратить на проблему внимания человека. Но добился немного иного эффекта. Внимания-то он привлёк, да только не то. В лобовое стекло врезалось что-то бесформенное и жужжащее!
— Стройся! — раздавались поблизости команды, которых никто, разумеется, не слышал.
Кроме пчёл. Но у тех ушей нет, потому слышали они всё и всегда, так как слушали всем телом. Кому вибрации вредны, а кому нужны для выживания.
Ровный строй полосатых воинов выстроился клином и вновь атаковал лобовое стекло. Правда, они не знали, что такое стекло. И потому просто продолжали лететь на прозрачность.
Видно же всё впереди, пространство свободно, но отчего не летится-то? Некоторые пчеловоины отскакивали назад, если разгон был слишком сильным. Но не останавливались. Не тормозили и те, кто упёрся головой в стекло. Они махали крылышками и продолжали думать, что летят или хотя бы задерживают врага.
Тем временем Фёдор Андреевич вылез из-под руля и достал очки. Но всё равно ничего не увидел. Шевелящаяся масса плотно закрывала обзор. И даже протирание очков не помогло.
— Майки, почему не едем?
Грузовичок снова жалобно бибикнул и включил радио. Ответом была известная песня, которая переводилась как «дорога в ад».
Фёдор тяжко вздохнул и понял, что из машины придётся вылезти. Но не успел он открыть дверь, как та сама вдруг распахнулась.
— Руки-ноги-щупальца или чего там у вас имеется — вверх! — вдруг скомандовал маленький суслик с громкоговорителем.
Он эту штуковину ещё во время концерта утащил. Полезная вещь оказалась. Теперь его тоненький голосок слышать могли не только нелюди с повышенной чуткостью слуха, но и вообще все-все. Суслику это человеческое изобретение очень уж приглянулось. Заложников захватывать удобнее. И сразу можно объяснить им, что они теперь будут использованы в революционных целях, а не погулять вышли. И выкуп, опять же, можно потребовать. А то пока сообразят эти люди, сколько сыру принести,
— Говорящий хомячок… — благоговейно улыбнулся Фёдор и потянул к зверьку руки. — Пойдём ко мне жить. Я тебе колесо поставлю, лесенки, качельки заведу.
Такого оскорбления суслик особого боевого подразделения «рви и кромсай» вынести не мог. Щёки его раздулись, будто он, и впрямь, хомяк. Но только он сам знал, что в щеках у него не орешки, а вся суслиная ярость. Которую можно было брать и сжимать в сусликовые таблетки и раздавать всем желающим.
— Это вторжение на земли имени императора всея земель Оспы и других грызунов орешков блага ради! — прокричал мохнатый воитель. — Вы — арестованы. И будете ликвидированы, если не пожелаете сотрудничать!
Суслик отбросил громкоговоритель и наставил на Фёдора палку.
— Ну, это вряд ли, — лишь улыбнулся бывший директор школы.
Ему на прежней работе и не с такими «адскими созданиями» приходилось дела иметь, как этот миленький суслик. Но у них всех были имена и фамилии, классные руководители, а если не помогало, то ещё и родители.
Но тут палка полностью оправдала поговорку о том, что и она раз в год становится артиллеристским орудием. То есть стреляет. Видимо, это был тот самый день в году. Фёдор ощутил сильный удар по ноге. Орехом.
— Ты чего хулиганишь, хомячок? — возмутился он.
— Я! Я тебе покажу хо… — но договорить мохнатый защитник леса не успел. Перемахнув через Фёдора, из грузовика вылетел гусь. Ухватил хомяка за шкирку и закинул прямо в гнездообразную причёску хозяина.
— Я его держу! — схватил суслик за волосы Фёдора, но сам запутался в шевелюре.
Кто кого держал — это был ещё большой вопрос.
Но суслик оказался вовсе не одиноким воином. Со всех сторон что-то запищало, заклокотало, и в Фёдора, да и в Майки тоже полетели снаряды. Шишки да орехи. Особенно опасны были шишки — от них тоже множились шишки. Только на лбу.
— Бежим! — крикнул Фёдор Андреевич, вывалился из машины, которая почему-то перестала тарахтеть и теперь спешно закрывала окна от пчёл.
Но далеко убежать не удалось. За ногу Фёдора ухватила лоза. Она извивалась змеёй и ползла всё выше, стремясь запутать всего Фёдора, который на ногах не устоял, а повалился на землю. Теперь он и сам ощутил себя как тот самый суслик, что всё ещё пребывал у него на голове.
Правда, мохнатый так и не понял, что сам угодил в плен, а продолжал голосить:
— Поймал! Держу! Далеко не уйдёшь!
Гусь высоко подпрыгнул. Летать он не особо умел и раньше, когда ещё перья были на месте, в виду чересчур обильного питания. Но в последнее время научился отлично прыгать, имитируя полёт. В экстремальных путешествиях и не такие фокусы освоишь, убегая от машин или духов.
Вот и теперь гусь взмыл вверх, отталкиваясь мощными лапами от земли, сделал сальто и спикировал прямо на Фёдора.
— Эй-эй, сейчас не время гнездования! — вскрикнул тот, утягиваемый лозой в лес. — Меня тут лиана в лес тащит! А у нас они расти не должны… климат не то-о-о-от!