Мрачново
Шрифт:
— Ох, слипнется у тебя чего-нибудь от сладкого, — только и вздыхала баба Лиза, глядя, как внучка у открытого окна поглощает мёд с доставкой от производителя.
Сама старушка уплетала овощи и фрукты будь здоров, словно и не слышала их воплей о пощаде. Наоборот, даже рада была, что теперь еда сама в дом ползёт с соседских огородов, а ягодка выкобенивается, театрально стоя на коленках и моля о пощаде. И ни полоть, ни поливать всю эту красоту не надо. И даже денег платить не требовалось за уход и доставку.
Красота!
Главное, чтоб Ядвига
— Не шлипнеша, — прошамкала с полным ртом Ядвига.
Пока у неё только зубы слипались, а до всего остального просто очередь не дошла. Но перспективы её не пугали. Это же природный сахар, натурпродукт! А всё натуральное полезно. Даже если больше ведра. Это ж всякому эко-активисту известно. Вот пластик — вреден, потому его не едят совсем. Хотя, если бы не пчёлы, Ядвига бы и пластик начала есть. Всяко лучше, чем пустой желудок.
Раскрыв рот пошире, Черепушкина высунулась в окошко, но в этот раз пчёлы принесли совсем не мёд.
Рой зачем-то притащил какой-то непонятный серенький мешочек. Определённо несъедобный. Полупрозрачный, лёгкий, но крепкий. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что это паутина, в которой рядочками сидели маленькие зелёные горошинки. Их Ядвига есть, конечно, не стало. Маленькие, говорящие, почти разумные. Жалко ведь.
Влетев в кухню, пчелиный рой рванул в разные стороны и паутинку всё-таки разорвал. Горошины высыпались на пол, разбежались по всей кухне, но быстро собрались в строй — в маленькую зелёную вереницу, которую с высоты человеческого роста можно было принять за бусики.
— Э, а мёд где? — разочарованно пробормотала Ядвига. — Я, между прочим, несколько дней голодала! Мне надо упущенное навёрстывать. Я ещё слишком мало наверстала!
— Угу, — усмехнулась бабушка Лизавета. — А то, не дайте черти, похудеешь ещё. Ты это правильно. Чем шире бёдра, тем мягче сидеть. И зимой теплее будет. Медведь, вон, тоже в зиму наедается. Ешь, Ядвигушка, ешь, а то понапридумывали диет всяких, а потом сами не поймут, с чего помирают. Может, булочку?
Черепушкина грустно посмотрела на выпечку, и перед глазами встал образ несчастной пшеницы, сложившей свои колосья ради булки в знак-жест «найн», почему-то на немецком.
Какие уж тут булочки?
— Не могу, — вздохнула она. — Я пшеничкам обещала нейтралитет. Они ж живые, нельзя с ними там. И вообще, там глютен. А сейчас в моде аллергия на него. У меня, правда, нет. Но я не должна выбиваться из трендов… тредов. Как их там теперь называют, когда модная и в теме?
— Дредов? — переспросила бабушка и подумала, что как же хорошо, что она никому обещаний не давала. — Да зачем тебе дреды? Нормальная у тебя причёска! Или ты про дедов? Да куда тебе деда ещё? Парня сначала заведи! А потом и делай
— Ваше высоченное величество! — разрывались на полу горошки и даже не боялись быть случайно растоптанными. — Вы нас, вообще, слышите? Эй, мы тут! С ужасной новостью! Повелительница-разбудительница, то есть пробудительница-высотница! Мы тут! Эй-эй! Обрати на нас внимание!
Черепушкина голос услышала, покрутила головой по сторонам, и только потом поняла, что говорят с ней откуда-то снизу. Она опустила взгляд к полу и только теперь вспомнила про десантировавшийся в кухне горошек.
— Плохие известия с фронта. Генерал Горошек пал, — трагическим голосом пропищала одна из горошин. — Трагически сожран в порыве осуществления диверсионной деятельности.
— Куда упал? — не поняла она. — Какой деятельности?
— Совсем упал. Прямо в пасть чудовища попал.
— И что потом?
— Проглотился. Весь. Целиком же, — добавили горошинки вразнобой. — Что потом с ним стало? Того не знаем. Ждать не стали.
Ядвига нахмурила брови. Те стали мрачными и быстро темнели. Так же быстро, как её зубы от медовой диеты.
Но что зубы? Союзники пропадали, оказывается. А она об их диверсиях ни сном, ни духом. Не доложили, в известность не поставили, за помощью не пришли.
Всё-таки бывают эти овощи такими беспечными. Падают куда-то, проглатываются. А Ядвиге ведь каждый листочек дорог, за каждую ягодку волнуется. Как теперь без генерала воевать? Без генерала никак нельзя, порядка у зеленоармейцев не будет. Совсем от рук отобьются и кем-нибудь поедятся. Грустно стало Черепушкиной от такого явления. Но война есть война. И нужно двигаться дальше.
Генерала Горошка ей было откровенно жаль. Он был самым мелким и незаметным, но чего-то там себе руководил, куда-то кого-то вёл, и вроде бы даже докладывал о каких-то успехах и планах. Кто эти горошинки слушает-то?
Но одно ясно точно — с этими монстрами-растенеедами следует разобраться. А то сколько можно это терпеть? Давайте терпеть что-нибудь другое! Сначала чудище садово-огородное потеряли, разменяв на какого-то козла. Теперь, вот, целого генерала лишились. А о вражеских потерях вообще ничего не известно. Они там хоть что-нибудь думают терять? Или только у природы всё отнимают? Непорядок какой!
Нет, так больше продолжаться не могло. Надо было что-то делать. Оставалось только придумать, что именно.
— Ваше большейшество и высокое положенчество, так теперь нам новый генерал нужен, — заговорил другой горошек. — А мы никак выбрать не можем. Потому что мы все одинаковые.
Ядвига глубоко вздохнула и даже как-то ростом выше сделалась. И ещё немного в ширину увеличилась. Так, что футболка затрещала.
Горошинки все как на подбор были мелкие, с тоненькими писклявыми голосками. Никто из них не то что на генерала, даже на прапорщика не тянул.
Но в этот момент в окно постучали. Ядвига повернула пластиковую ручку и прямо на столешницу вкатилась большая капуста.