Мрачново
Шрифт:
Потом он взглянул на Дарью Сергеевну, Фёдора Андреевича и Леонида.
— А это приглашённые ко, — добавил он.
— По распоряжению того… — незнакомец сделал драматическую паузу и понизил голос, — … самого, я должен доставить вас на Монстровидение. — В его руке появился старинный свиток. — Вот здесь ваше согласие. Так что погружайтесь с багажом.
— Конечно! — не дал договорить Армагедонычу, а по совместительству приспешнику Зебуба, Михаэль. — Уже там!
Оборотень первым прыгнул в вертолёт, а следом за ним погрузились — Мара и Даймон. Их тоже уговаривать не надо было. Кто ж от Монстровиденья откажется-то?
Винты
— Звезду! — высунулся он из вертолёта. — Звезду забыли! Чёпа! Прыгай сюда!
Первым спохватился Леонид. В его мягких, пока когти не выпустит, лапах уютно устроился колобок. Но вертолёт уже поднялся в воздух. Кот-оборотень высоко подпрыгнул, в полёте обратив и задние лапы в кошачьи. А заодно и хвост выпустил для баланса. Как баскетболист он забросил Чёпу прямо в вертолёт, будто в корзину.
— Поймал! — выкрикнул Михаэль, крепко удерживая колобка.
Леонид помахал им с земли, прежде чем вертолёт взмыл вверх, скрываясь где-то в облаках, на той высоте, где нормальные вертолёты обычно не летают. И быстро превратился в маленькую чёрную точку в небе.
— А всё-таки самое главное Михаэль забыл, — вздохнула Блоди.
— Построить дом? — предположил Леонид.
— Да нет же! Жене комфорт оставить… ну да ладно, на первый раз прощу. Поехали уже за раствором. Сами дом восстановим. Директор, не поможете?
— Конечно-конечно, — ответил Фёдор Андреевич, снимая очки и залезая за руль.
Меньше видишь — меньше стресса.
Глава 28
Блистай, как пятно на белой рубашке от варенья
Вертолёт мало того, что летел у самой границы космоса, так ещё и бороду отморозил. Сосули повисли большие и синие. Он бы и сам посинел от холода, если б чёрный цвет мог синеть. Но пока только инеем покрылся. А вот зубы его скоро застучали, и оскал стал менее угрожающим, несмотря на обилие сосулек.
Вертолёт, не будь дураком, решил снизиться, чтобы погреться под облаками. Поначалу-то вертолёт подумал, что чем ближе к солнцу, тем теплее будет. Но что-то чем выше он поднимался, тем холоднее становилось. У вертолёта было две версии, либо в мифах про Икара всё наврали, либо солнце остывает. Второй вариант показался ему более правдоподобным. А вот облака напоминали теплое перовое одеяло, под которым можно укрыться от холодных солнечных лучей. Правда, таких одеял он сам не видел, зато слышал от пассажиров, которые тоже мёрзли до посинения.
А попутно избавляясь от сосулек, стал верхушки деревьев собирать и жевать как жевательную резинку. Со вкусом смолы и гудрона. Не авиационный керосин, конечно, но тоже витамины. Да и что ещё в полёте делать, пока в окна-глаза всякие букашки и птицы перелётные лезут? Хоть очки-фильтры надевай.
Армагеддоныч толком не знал, как летел живой вертолёт. Автопилота в нём не было. Потому что он сам себе был как пилот. А всё управление выданным аппаратом сводилось к фразам: «ну что, полетели?», «приземляйся уже» или «а сколько сейчас времени по-местному?».
Новое начальство, что выкупило курьерскую службу со всеми потрохами, вело себя странно. Посылок с адресами не выдавало. Но доставок тоже не отменяло. Хотя бы с перевозкой существ из пункта А в пункт Б. И, по сути, новая работа не так уж отличалась от прежней. Только транспорт выдали побольше и живой. Но главное,
Поэтому учёный, чтобы не терять полезного времени в бесполезной для него дороге, сразу покинул кабину пилота и пересел поближе к пассажирам. Тем более, что у штурвала ему всё равно делать было нечего. Тот крутился сам по себе и справлялся с этим делом куда лучше Армагеддоныча, который только мешался вертолёту самопилотироваться, отвлекал.
Команд вертолёту по большому счёту тоже не требовалось. Он их всё равно не слушал. Что, собственно, и правильно. Какой смысл слушать существо, которое только на двух ногах передвигаться и может? Ни крыльев у него, ни пропеллера. А летают эти двуногие только если их скинуть с большой высоты. И то только вниз. А раз сам не умеешь, то уж точно нечего учить тех, кто от рождения летает.
Поначалу Армагеддоныч пытался к штурвалу пробраться, но вертолёт был против такой инициативы. И выдирал из рук штурвал, начиная вращать им как бешеный, чтоб никакой пилот-самоучка за него не ухватился. А сам вертолёт от всего этого начинал волчком крутиться в небе. Попробуй тут поуправляй, человек, такой адской машиной. В общем, до доставщика быстро дошло, что за штурвалом находиться ему не стоит. Да и зачем? Когда можно просто довериться умной технике и наслаждаться полётом, а заодно и своими делами заниматься.
Сам Армагеддоныч как пересел, так достал блокнот и начал зарисовывать монстров «с натуры». Когда ещё дождёшься таких спокойных монстров, которые не только сожрать тебя не пытаются, но и по душам поговорить не отказываются. И вообще, с виду они почти как люди. И сколько таких ещё в человеческом обличии рядом по улицам ходят? Снаружи человек, а что внутри? Можно, конечно, рентгеновскими лучами просветить, точным оборудованием измерить, а можно просто напрямую спросить, каково быть монстром среди людей?
Армагеддонычу даже мысль закралась, что, может, это не монстры среди людей поселились, а люди среди монстров? Кто знает, кого теперь сколько, и кто в большинстве?
Михаэль же решил, что перед ним журналист-художник, и тут же начал позировать, обнажив рыжий торс и охотно отвечая на вопросы исследователя.
— А вот с рождением у монстров как? — спрашивал и постоянно чёркал Армагедоныч. — Как вы воспроизводитесь?
— Ну, скорее скрытно, — ответил оборотень-медведь, поглядывая на детей. — Скрытно, как вампирша у холодильника ночью. Впрочем, холодильника у неё теперь нет, так что вопрос решённый.
Исследователь кивнул, сделал пометку и тут же спросил:
— А вот любовь гулять ночью откуда взялась? Чего вас так тянет в темноту-то?
— Так людей меньше, — ответил тут же оборотень и поиграл бицепсами, чтобы лучше выделялись. — Просторнее, опять же. Раньше же как было? День — людям. Ночь — монстрам. И никто на территорию не лез с этим равноправием. А теперь что? Когда хочешь, тогда и спи. Ну, разве это дело? Я может несколько веков привыкал к ночному зрению. Нюху доверял. А сейчас что? Бинокль бери и не выёживайся. С тепловым зрением. Или ночным. Всё у людей есть. А что есть у монстров? Только желание петь. Вот мы и полетели петь.