Мрак
Шрифт:
Дальше до своего зиндана я доковылял без происшествий, не произнеся ни звука. Спуск вниз дался очень тяжело — сгибаться и разгибаться было чудовищно больно, но я все же не выдал ни одного слова и минут через пять мучений уже уселся на почти родную койку. Отдышался, посмотрел по сторонам и, не увидев ни соседей, ни камер, вытащил изо рта то, ради чего падал по дороге — обычные строительные скобы, которыми была прибита мешковина к заборчику. Удалось заныкать аж две штуки — одна удачно попалась прям под зубами, вторая лежала возле груди и ее я незаметно сунул в рот, пока ворочался под материей. Так, уже что-то есть. Теперь вот эдак их скрутить… Водички бы, а… Полцарства и принцессу за полкружки воды, теплой, старой, хоть какой! Суки страшные, вырежу
Спустя минут двадцать старания мои увенчались успехом — в ладони лежала кривая металлическая хреновина, лишь по очень большой пьяни способная сойти за ключ. Ну да мне внешность и не важна, слава Ктулху. Теперь главное, чтобы руки не подвели. Но этим займусь позже, в так любимый всеми диверсантами и разведкой «час волка» — около четырех часов утра, когда сон самый сладкий. И буду молиться, чтобы охрана хоть как-то отреагировала на мои действия. И моя идея в целом оказалась жизнеспособной. Я ведь уже говорил, что из меня такой себе стратег?
Примерно в три часа, согласно внутреннему будильнику, наверху раздался легкий шум, совершенно неожиданный. Как и любое дерьмо в моей жизни, собственно. Я напрягся, вытащил самодельную отмычку и быстренько снял наручник с одной руки, на вторую не стал тратить время. Так же шустро поковырялся в замке на ножной цепи, стараясь не звякнуть металлом, удачно скинул его и улегся на свое место. Прислушался. Шум наверху прекратился на какое-то время, а потом явно начала открываться крышка. Кто это там в гости ко мне собрался? Вот было бы здорово, если сам Феоктист, да в одиночестве! Вот бы порадовал он мою душеньку! Я совсем затих и даже начал посвистывать носом, для большей достоверности.
Крышка откинулась, опустилась лестница и вниз кто-то начал спускаться. Я приоткрыл один глаз — вряд ли кто-то это увидит, ночью, да в погребе-то, и чуть не распахнул оба глаза от удивления. По приставной лесенке спускалась Ксения! В своем старом белом пуховичке, в котором я подобрал ее на выезде из Новосибирска, она хорошо виднелась в льющемся сверху призрачном лунном свете. Однако радоваться я не спешил — кто знает, с какой целью она здесь. Может, решила добить, чтоб не мучился… Поэтому продолжил изображать спящего. Спустившись, девушкаогляделась, подбежала ко мне, прошептала «Кирилл» и потрясла за плечо. За плечо, по которому сегодня несколько раз прилетали удары розги! У меня искры из глаз посыпались и сквозь зубы вырвался свист.
— Ой, прости-прости-прости — шепотом заблажила Ксюша — я забыла совсем!
— Привет, Ксю — прошептал я в ответ, отдышавшись — что тебя привело в мою скромную обитель? Будешь тоже убеждать перейти в ваши дружные ряды?
— Нет, нет, я хочу сбежать с тобой! — Горячо забормотала она мне в ухо — Я сегодня смогла избавиться от их напитка и, когда увидела, как тебя избивают, поняла, что нам тут не место! И вещи твои я принесла, наверху оставила.
В такое везение как-то даже не верилось. То я собрался сам бежать, с кое-как состряпанным на коленке планом, а тут меня спасают, считай. Нечасто меня жизнь балует хорошими подарками. Хотя сложно назвать совсем уж везением ситуацию, в которой у меня разодрана как бы не до ребер спина, я черт знает где и надо как-то добраться до машины, которая тоже черт знает где. Но, как бы то ни было, такое начало лучше того, о котором думал я. Поэтому мысленно поблагодарил Бога (вот так и становятся верующими!) и начал подниматься, стараясь не греметь цепями. Если это еще не ловушка какая хитроумная конечно, но в чем смысл такой хитрости — я не придумал.
— А что с охраной? Он там точно должен быть, я видел, эти скоты там даже стульчик поставили — спросил у Ксюши.
— Он спит, пьяный, я и ключ у него вытащила — а он даже не проснулся — услышал в ответ от уже удаляющейся в сторону лестницы спины.
Ну, что будет пьянка,
Неловко переступил с ноги на ноги и тихо-тихо полез, стараясь не поднимать взгляд. И вскоре уже голова показалась над уровнем земли. Быстро огляделся вокруг — Ксюша стоит рядом, смотря в сторону ближнего дома, с другой стороны на земле возле стула спит давешний знакомый Пересвет, звонко храпящий и посвистывающий носом. Затем выбрался целиком и первым делом подошел к спящему охраннику. Скоренько осмотрел его, с превеликой осторожностью снял с пояса нож и короткий топорик, секунду поборолся с желанием перерезать ему горло, схватил с земли ворох своей одежды и развернулся к ждущей меня девушке.
— Помнишь, откуда нас привезли?
***
Я сидел на чудной полянке у ручья, образовавшего небольшую лужицу у корней какого-то куста, и не мог напиться. Как оказалось, с момента встречи в лесу шел уже третий день, и я все это время пробыл без глотка воды. И сейчас специально пил потихоньку и не вдоволь, потому что впереди еще неизвестно какой путь. Есть, что удивительно, не хотелось совершенно, зато жажда не проходила и жутко чесалась спина.
Из деревни староверов мы выбрались по дорожке, на которой виднелись свежие следы телеги. Всего там было две, но одна явно использовалась редко. Допрос Ксюши на тему «откуда мы ехали» результатов не дал, с момента встречи Феоктиста на поляне она все помнила смутно по ее словам. Как меня шарахнули по голове и я отключился, а затем ее заставили выпить той бурды из котелка — помнила прекрасно, все остальное, как каша в голове, по ее словам. Еще помнила, что обязательным мероприятием у язычников каждое утро был завтрак, на котором все добровольно-принудительно пили «лесной чай», и ужин с ним же, видимо, и дававшим всем такую веру к словам самопровозглашенного жреца Сварога и кого-то там еще. А может, и не всем давал, но вот секретарше он напрочь отрубал критическое мышление, делая из нее удобную марионетку.
В день принятия ее в общину, он же день порки меня, Ксюшу с утра мутило. В целом, это малоприятное явление, но именно это очень сильно помогло в итоге нам бежать. После общего завтрака Ксюша, при отправлении естественных надобностей, не выдержала сочетания тошноты и деревенского туалета типа «скворечник», с присущими ему ароматами, и благополучно проблевалась. И уже к обеду к ней вернулось более-менее ясное мышление и она решила потихоньку закругляться с пребыванием в гостях. И даже не забыла обо мне. Вернее, в каком-то смысле забыла — после поездки на телеге она меня не видела больше, но была полна решимости найти меня и уже вместе делать ноги. Молодец, одним слово, не бросает старых друзей. Затем посмотрела как меня лупят плетью, потом походила вместе со всеми возле меня (но, вроде как, не била и не пинала), посидела за праздничным столом, незаметно выплескивая на землю некую «хреновуху», а когда все уснули — полезла меня выручать.
Я от души поблагодарил девчонку, а потом поинтересовался — все ли на празднике пили? И еще смутил какой-то резкий переход, вот все пьют вечером и вот тут же уже ночью она идет за мной. На первый вопрос Ксения ответила утвердительно — мол, и Феоктист, и его ближники еще как заливали за воротник, только сторожа тормозили, и то безуспешно, судя по всему. А вот на второй вопрос она замялась. Повздыхала, попыхтела, опустила глаза в землю и пробормотала:
— Нууу понимаешь… Они после застолья еще это… Ну…