Мрак
Шрифт:
Она выпрямилась, только теперь замечая, что левая грудь обнажена. И что ее касается не только лучи солнца и порывы ветерка, но и мужской взгляд. Особый взгляд, который ни с чем не спутаешь.
Вторая выпрямилась, отчего грудь, что вызывающе смотрела кончиком стрелы прямо перед собой, теперь даже приподнялась, будто стрелу готовилась выпустить по низкому облачку. Конь под нею горячился, часто перебирал ногами, всхрапывал, громко прядал ушами, будто щелкал кнутом.
Шатер быстро приближался. Уже видны были костры, крытые телеги, множество коней, что в сторонке
Трое поднялись с копьями в руках, одна побежала к шатру царицы. Длинные ноги красиво месили сухой степной воздух, полный запахов полыни и ковыля.
Мрак невесело скалил зубы. Не от хорошей жизни девки живут врозь от мужиков. А все рассказы про гордую степную жизнь, вольницу и героику — блажь. Не бабье дело скакать на горячем коне, метать стрелы в живого человека, а то и рубить его острым металлом. Но сказать такое вслух — голову потерять. Женщины правду любят еще меньше царей. Им нужно поддакивать да похваливать.
Медея не появилась, но вышла поляница, жестом пригласила войти. Даже полог придержала, так что сразу не прибьют. Да и женское любопытство не позволит вот так круто в лоб, чтобы уши отвалились.
Медея возлежала на низком ложе. Судя по разворошенному узлу с одеждой, она перед гостем-мужчиной все же переоделась. А то и просто оделась. Так что он опять не увидит как выглядела бы в облике простой поляницы с коротким подолом и обнаженной левой грудью. А посмотреть, как он помнил, есть на что.
— Что уставился? — спросила она подозрительно. Опустила глаза на свою могучую грудь, свитер не скрывал пышные формы, стряхнула невидимую пылинку. — Как я слышала, ты отыскал царя.
Глава 29
Мрак ногой придвинул скамейку и, не спуская с Медеи взгляда, сел напротив. Хрюндя тяжело соскочила на скамью, подумала неспешно, спрыгнула на землю, осторожно пошла обследовать углы шатра.
— К добру ли отыскал, — ответил Мрак невесело, — не знаю. Ты слышала, что стряслось во дворе?
— Немного, — ответила она, но по безразличному тону понял, что царица знает больше, чем видел он сам. — Что-то не выглядишь счастливым.
— Счастливым?
— Ты ведь жених, — напомнила Медея.
— Да, — сказал Мрак. Сам почувствовал, что голос у него недоумевающий и растерянный, — но я представлял это иначе.
В глазах Медеи промелькнуло нечто напоминающее жалость. Словно видела могучего кузнеца, ковавшего тяжелые мечи, который взялся на своей массивной наковальне тем же молотом быстро перековать гребень для волос в филигранные серьги.
— Что будешь есть? — спросила она со вздохом.
— Я ем все, что бегает, летает, ползает и плавает.
— Это хорошо, — сказала Медея непонятно. — Ешь вперед, пока можешь.
В шатер начали вносить еду, и Мрак ощутил, что с утра во рту маковой росинки не было. В животе радостно взвыло, завозилось, подготовливая емкости.
Приоткрыв
— С чем на этот раз? — спросила она.
— Да просто на тебя пришел посмотреть, — ответил Мрак с набитым ртом.
— Врешь, меня все боятся.
— Ну тогда, если честно... Не обессудь за правду, но захотелось еще раз поесть жареного гуся с подливой из степных ягод. С прошлого раза каждую ночь снился.
— Тоже хорошо сказано, — одобрила Медея. — Хотя мог бы сказать, что я тоже каждую ночь снюсь. А что? Я хуже жареного гуся?
Куда там гусю, подумал Мрак. Гусь тоже истекает сладким соком, но в Медее его... гм...
Он с трудом оторвал взор от ее необъятной груди, при таком могучем размере торчит как у девчушки-подростка, сглотнул слюну вместе с мясом гуся, ответил осевшим голосом:
— Да ты прямо пава. А явился я, дабы звать тебя на Волка. Тот приготовился к прыжку на трон.
Медея вскинула тонкие брови:
— Меня? Неужто я похожа на защитницу престола?
— Волк сразу начнет готовится к войне, — сказал Мрак. — Да ты и сама знаешь. Но сперва обезопасит себя внутри страны. Ты и для Додона заноза, но тот труслив и ленив, а Волк тут же бросит сюда все войско. Здесь, вблизи с кордоном, и оставит на зимовку. А весной, когда подсохнут дороги, сразу же двинется на Артанию.
— Его побьют, — сказала Медея. — Надо еще миновать земли Руда. А тот сейчас силен как никогда.
— Возможно, — согласился Мрак. — Но что от этого тебе? Руд побьет его на другое лето после истребления твоего народа. Пусть бабьего, но все-таки народа. Ты не увидишь кончины Волка.
Медея покачала головой:
— Волка выгнали взашей. Выставили из детинца как мелкого воришку. Что он может?
— Вернувшись к своим, он подал это так, что местные колдуны все переврали. На колдунов, сама знаешь, свалить можно все. У него достаточно народа, чтобы взять стольный град Куяву. Но сейчас он с небольшим отрядом явился в капище древнего бога Чура. Если будет приносить жертвы сорок дней кряду, то ему обещана победа. Мне сказали ребята Гонты.
— Сорок дней? — переспросила Медея. — А тебе ребята Гонты, что за дурацкое имя, не сказали, что Волк уже кое-что успел? Даже не дожидаясь конца сорока дней. На первый же день Чур в знак того, что принимает жертву, дал знамение. Первый же человек, который с оружием вступит на его землю, доживет лишь до заката солнца.
— А другие? — спросил Мрак тяжело.
— Это было дано Волку в первый же день, — напомнила Медея. — Неизвестно, какие дары получит еще. Но и первого предостаточно... Мало кто не готов погибнуть в бою, но когда знаешь, что обязательно в этот же день погибнет тот, кто ступит на землю Волка первым... А нас от Волка отделяет лишь мелкая речушка, что в это время вовсе пересыхает, превращается в ручей. Курица перейдет на ту сторону, не замочив хвоста.