Мстительные духи

Хейс Роберт

Вечернее солнце опускалось за горизонт, когда они дошли до деревни. Стен не было, деревня устроилась между холмом и редеющим лесом, где побывало слишком много топоров. Дома были ветхими, почти заброшенными. Редкие люди ходили, худые и серые, в лохмотьях, несмотря на холодную зиму. Женщина несла ведро воды от колодца, заметила их, повернулась и побежала.

Гуан ткнул принца локтем в ребра.

— Это сделало твое дыхание?

— О чем ты? — спросил Идо Кацуо.

Гуан отклонился от принца, махая ладонью перед лицом.

— Капуста! Точно твое дыхание.

— Ах, — принц покачал головой. —

Кто бы говорил. Ты пердишь во сне так громко, что мертвые могут проснуться, и запах такой, что они могут убежать обратно под землю.

Гуан поискал поддержки у других, но все отводили взгляды. Старый поэт рассмеялся и хлопнул принца по спине.

— Это было хорошо.

— Спасибо, — сказал Идо Кацуо.

Они прошли глубже в деревню, но не нашли гостиницу и магазины, людей было мало. Харуто решил, что все они были в полях, но призрачная атмосфера деревни действовала ему на нервы. В дальнем конце у холма был закрытый участок. Стены, ворота и большой дом за ними были не такими, как ветхие дома деревни. Два стража сидели на коленях у ворот, бросали кости на замерзшей земле, слишком занятые, чтобы заметить группу путешественников. Харуто кашлянул, и старший страж с растрепанными седыми волосами поднял голову, вздрогнув, и ушел. Через пару секунд еще пять солдат с вилами появились как подкрепление.

— Ничего не напоминает? — спросил Гуан.

— Слишком сильно, — голос Янмей подрагивал, словно раненая птица просила о помощи. — Мы должны быть осторожными тут, Харуто. Это место пахнет бандитами.

— О, только этого не хватало, — сказал принц. — Попасться из-за плохого управления тетушки Рьоко. Я говорил, что нужно было идти в западную Ипию, а не неизвестно куда.

На них смотрели. Не только стражи, но и из ближайших хижин.

— Вы далеко зашли, — страж шагнул вперед. Он был юным, в шрамах, с треснувшей нагрудной пластиной и шлемом, который был ему большим. У него был один грязный щиток на руке. — Развернитесь и уходите. Не останавливайтесь.

— Покажи им свою печать, — предложил Гуан.

— Как раз собирался, — сказал Харуто, роясь в кимоно. Он вытащил императорскую печать и поднял ее. — Я — оммедзи. С разрешением императрицы, — это было немного ложью, но он сомневался, что стражи могли отправить гонца в Кодачи и проверить.

— Тут нет ёкаев, — сказал страж. — Развернитесь и уходите. Магистрат не хочет вас видеть.

— Откуда ты знаешь? Ты его не спросил, — сказал Идо Кацуо.

— Мне и не нужно, — сказал страж со шрамами. — Она не хочет вас видеть, — еще два стража вышли из ворот, их стало восемь. Сила не была убедительной, ведь воины выглядели как бандиты, но кто знал, какие техники они скрывали? И Харуто не хотел лезть. Он разбирался с духами. Дела людей лучше было оставить тем, кто обладал властью.

— У вас нет храма, посвященного шинигами? — спросил Харуто. Ему все еще нужно было починить ритуальные посохи, и он мог сделать это только в святилище, посвященном жнецам.

— Нет, — сухо сказал страж со шрамами. — Уходите, — его товарищи ерзали, тянулись к оружию.

Харуто пожал плечами, повернулся и зашагал. Он не знал, что тут происходило, и не хотел знать. Им хватит припасов на пару дней, они могли найти более приветливую деревню.

Янмей медлила, но даже она отвернулась с другими.

Они были почти на краю деревни, когда их остановил крик. Харуто обернулся и увидел молодую женщину, бегущую к ним. Она была худой, как другие жители, ее синее кимоно было старым, выцветшим и в дырах.

— Мастер оммедзи, — женщина тяжело дышала, когда добежала до них. — Вы сказали, что вы — оммедзи. С печатью?

Харуто заметил двух стражей, которые шли за ними от дома магистрата. Они следили на расстоянии. Он кивнул женщине.

— Прошу, вы должны мне помочь, — женщина упала на четвереньки и опустила голову к заснеженной тропе. — Спасите мою дочь.

Харуто взглянул на стражей и вздохнул.

— Я не могу бороться с вашим магистратом.

Женщина подняла голову и покачала головой.

— Прошу, мастер оммедзи! — Харуто видел в ее глазах слезы. — Моя дочь у ёкая. Вы должны ей помочь.

Женщина привела их к одному из крупных домов в деревне. Дыра в крыше выглядела так, словно ее никто не пытался залатать, и дом казался хрупким. Она лепетала, открывая дверь. Отчаянный поток слов, который Харуто было сложно прервать. Гуан и принц остались снаружи приглядывать за следящими за ними стражами. Грязь и листья попали в дыру в крыше, в камине был холодный пепел, который нужно было выкинуть дни назад. На столе у печи было ведро воды, но зеленая слизь прилипла к дереву по краю. Запах плесени был сильным в воздухе. Женщина стала суетиться в бардаке, остановилась у двери, которая едва держалась на петлях. За ней лестница вела вниз, Харуто услышал тихий крик внизу.

— Шики, немного света, — попросил Харуто. Маленький дух выбрался из его кимоно и зевнул. Она стала шаром сияющего света. — Спасибо, — сказал он.

— Внизу, — прошептала женщина. — Он прикован, но у него она. Моя Шиори.

Харуто глубоко вдохнул. Ему не нравилась ситуация. Он открыл дверь и стал спускаться. Шики парила перед ним. Это был погреб, наверное, там хранили рис в урожайные времена, но бочки теперь были пустыми. Он дошел до конца лестницы и пригнулся, чтобы не удариться об землю над ним. Там он увидел девушку.

Она сидела на земле, всхлипывая, тело жутко опухло, складки жира лежали друг на друге, обмякли и собрались на холодной земле, как лужи. Лохмотья на ней разорвались из-за растущей массы. Железные оковы на ее запястье впились в ее плоть, надувшуюся вокруг. Оковы были соединены с цепью и металлическим колышком, вонзенным в землю. Глаза девушки были точками на опухшем лице. Она сунула в рот горсть земли, жевала сломанными зубами. Ее ладони были в крови, ведь она рыла землю и пихала в рот. Ёкай не держал девушку в плену. Девушка была ёкаем.

Женщина спустилась по лестнице и прошла мимо Харуто.

— Нет-нет-нет, Шиори. Не нужно это есть.

Харуто схватил женщину за руку, глаза ёкая расширились, и он потянулся к ней свободной рукой. Харуто оттащил ее.

— Все хорошо, Шиори, — вопила женщина. — Все хорошо. Я знаю, ты мне не навредишь, — она повернулась к Харуто, слезы лились по ее лицу. — Это не она. Не моя Шиори. Это ёкай. Она у него, он не отпускает ее. Шиори — хорошая девочка.

— Мамочка, — сказал ёкай высоким и дрожащим голосом. — Я хочу кушать.