Муассанитовая вдова
Шрифт:
Я хмыкнул.
– Врожденная регенерация работает отлично, на теле нет ни одного шрама. Рога, к сожалению, высохли под ярким солнцем на астероиде, там же изменился цвет кожи, но по большому счету это все. Если вам сказали, что ваш клиент бывший заключенный и раб, то это преувеличение…
– Да нет, не в этом смысле. – От юриста пахнуло легким смущением, но как только рукопожатие распалось, оно пропало. – Селеста говорила о вас, но я и представить не мог, что она… ей… могут нравиться цварги с настолько крупной фигурой и мощными рогами. Всегда замечал за ней, что…
Я перестал дышать.
– Вы знаете Селесту? Видели ее по прибытии? Как она?!
Внезапно в голове щелкнуло: она же рассказывала о друге детства по имени Мишель, который помог ей сбежать с Цварга. Неужели это он? Шевельнулась неуместная ревность, но я задавил ее на корню.
«Спокойствие, Льерт. Ты же не идиот, чтобы ревновать Селесту».
Мишель несколько секунд изучал меня странными желтыми глазами, моргнул и опустился на стул.
– Садитесь, разговор будет длинным. С Селестой все в порядке настолько, насколько это может быть, а вот с вами…
– В смысле «настолько, насколько это может быть»?! – воскликнул я, не вытерпев.
Под гипнотическим взглядом Марсо я все же опустился на стул, и лишь после этого он заговорил:
– Госпожу Гю-Эль доставили на Цварг в целости и сохранности, с медицинской точки зрения она здорова, но сейчас лежит в клинике № 356 под наблюдением… формально у нее диагностирован нервный срыв.
– Да разве это нормально?! – Они что, с ума все посходили? – Дайте мне ее увидеть и объясниться! Уверяю, я не сделаю ей хуже!
Юрист поднял руки в успокаивающем жесте.
– Тише, тише. Я же сказал, что «формально».
– Тогда в чем дело? Почему меня заперли здесь и не дают увидеть любимую женщину? В чем меня обвиняют?
– А вот с этим давайте поподробнее. – Марсо вздохнул, активируя тонкий планшет. – Уважаемый Льерт Кассэль, у нас не так много времени. Обещаю, в рамках разумного я отвечу на ваши вопросы, но давайте вначале коротко все обговорим и выработаем стратегию защиты. Официально вам пока не выдвинули никаких обвинений, но вами плотно заинтересовалась Служба Безопасности Цварга, а также Аппарат Управления, поэтому вы здесь. Из того, что мне удалось узнать, вам предъявляют побег с тюремного астероида ША-945, на который вас определили согласно делу № 267–203. Начальство тюрьмы заявило, что вы сбежали с пиратами.
– Я не сбегал, – зло прервал юриста. – Если вы внимательно смотрели дело… Меня осудили на шестьдесят лет, а я пробыл там шестьдесят три, пересидев лишних три года. Меня доставили туда в военное время по скорому суду. Обвинения основывались на протоколе депрессии альфа-волн.
– О, это же замечательно! Получается, из-за халатности администрации ША-945 вас не отпустили вовремя… – Видимо, что-то отразилось на моем лице, потому что адвокат закашлялся. – Я имел в виду, что в деле не зафиксирована дата вашего мнимого побега. Я свяжусь с астероидом, подниму документы и смогу доказать, что ничего подобного не было. Более того, вы как гражданин даже пострадали… – Я хмуро кивнул. – Так, – полуцварг вновь сосредоточился на планшете, – СБЦ также выдвигает обвинения в том, что вы не сообщили о пребывании чистокровной цваргини на Оентале. Думаю обыграть этот пункт тем, что вы были не в курсе. В конце концов, Селеста действительно качественно скрывалась и маскировалась под захухрю…
– Не надо, – отрицательно покачал головой, – врать не буду. Она рассказала правду почти три месяца назад. Я все знал и молчал намеренно. Никогда не предал бы доверие Селесты.
Юрист тяжело вздохнул, отложил планшет и потер виски. «Как же тяжело
– Я все понимаю, Льерт, но и вы поймите… Ситуация, в которой вы оказались, откровенно паршивая. Да, вы честно отсидели свое на ША-945, но причина, по которой вас туда заключили… это очень плохо. Фьенна Агасси была молодой и здоровой цваргиней, которая могла бы продлить род, но погибла во цвете сил. АУЦ будет склонен наказать вас за то, что вы фактически пользовались Селестой Гю-Эль. С учетом заключения протокола депрессии альфа-волн, ни у кого нет сомнений, что вы оказывали ментальное воздействие…
Гнев вскипел в жилах. Неужели и этот туда же?!
Одно словосочетание «пользоваться женщиной» вызывало такую волну негодования и протеста, что я вскочил со стула и прорычал адвокату в лицо:
– Я ее люблю и никогда не распространял на нее даже малейших волн!
Марсо вновь вкинул руки ладонями вверх.
– Кассэль, я верю! Пожалуйста, успокойтесь! Я лишь очертил ситуацию, как она смотрится со стороны.
Желтые веснушки на лице полуцварга побледнели, зрачки стремительно сузились, в воздухе разлился чуть кисловатый запах. Я со стоном опустился на стул.
Браво, Льерт. Уравновешенность – твое второе я.
– Прошу прощения, – буркнул, хотя не испытывал раскаяния, и с неохотой вновь опустился на стул. Пластик натужно скрипнул под моим весом. – Селеста вошла в мой ближний круг, и по законам Цварга меня не имеют права с ней разлучать. Я не понимаю, почему все это происходит. Какой-то фарс и страшный сон в одном флаконе.
Мишель несколько секунд молчал, затем шумно выдохнул.
– Ничего страшного. Я понимаю, вы долго не были на Цварге. Вы самой Селесте о ближнем круге, стало быть, не говорили?
Вопрос явно был риторическим.
«Не говорил. Потому что как последний трус боялся, что после признания она станет хуже относиться ко мне. И вот к чему привело… Она не хочет меня видеть».
Адвокат потер подбородок.
– Это, конечно, хорошо, что Селеста в вашем ближнем круге… – заключил он после пары секунд раздумий. – Как друг я очень рад за нее. Но касательно текущего дела, боюсь, сообщать эту информацию членам Аппарата Управления не стоит. Закон распространяется только на граждан Цварга, а ваше гражданство – предмет рассмотрения. Я уверен, что упоминание о ближнем круге настроит сенаторов против вас, так как в данном контексте будет считаться попыткой манипулирования. Ваша же вспышка эмоций… даже я с недоразвитыми резонаторами почувствовал. Если так вспылит женщина, это просто неприлично. Если так поведет себя мужчина, последует наказание. От небольшого штрафа до изоляции как опасного элемента в медицинском учреждении. И, разумеется, его анкету вычеркнут из базы Планетарной Лаборатории.
Шварх! Я все понимаю…
Мишель говорил очевидные вещи совершенно нейтральным тоном. Он предупреждал, не испытывая брезгливости или презрения по отношению к клиенту.
«Сумасшедший кусок идиота», – перевел внутренний голос речь юриста.
– Я вспылил, потому что уже семнадцать дней не видел Селесту и не знаю, что с ней. Пытаюсь выяснить, почему мне не дают с ней увидеться, но мне не сообщают никакой информации. Вообще никакой!
Адвокат, до сих пор не выпускавший планшет из рук, медленно отложил устройство в сторону и посмотрел мне в глаза. Неполную минуту он молчал, что-то взвешивая про себя, и наконец выдал: