Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

Отделение, дежурившее у северной стены, было столь же бдительно, сколь сосредоточено на своих обязанностях, и Гейрат чувствовал глубокую гордость за всех своих людей. Половина из них были чизхольмцами, другая половина — уроженцами Черис, но, не услышав их акцента, посторонний не смог бы отличить их друг от друга. Было некоторое количество трений, когда гвардейские подразделения были объединены, чтобы сформировать новую Имперскую Гвардию, но это были элитные бойцы. Они быстро успокоились, сплочённые своими обязанностями и гордостью от того факта, что они были признаны достойными охранять императрицу от неприятностей.

Он двинулся вдоль восточной стены, направляясь обратно к

южной стене и главным воротам. Это была самая короткая из стен конвента, и он был счастлив, что она была такой. Последние кровавые лучи заката, зловеще просачиваясь сквозь узкую щель между грозовыми тучами и вершинами Гор Стивина, быстро угасали, и деревья по эту сторону конвента — зрелый лес, который никогда не вырубали, в отличие от аккуратных деревьев фруктового сада — стояли в пятидесяти-шестидесяти ярдах от стены. Тени под ними были уже непроницаемы, и из-за этого они выглядели как тёмный, смутно зловещий барьер или какое-то притаившееся чудовище. От этой мысли Гейрату стало не по себе, и он нетерпеливо отмахнулся от неё, закончив проверять последний пост с той стороны и направляясь к главным воротам.

«У тебя слишком живое воображение, Уиллис», — твёрдо сказал он себе. — «Наверное, это лучше, чем быть слишком глупым, чтобы беспокоиться об очевидном, но это не то чтобы…»

Арбалетный болт со стальным наконечником, с шипением вылетевший из темноты под деревьями, ударил его прямо в горло и навсегда прервал его размышления.

.XIII.

Фермерский дом неподалёку от конвента Святой Агты,

Графство Хребтовой Впадины,

Королевство Черис

Епископ Милц Хэлком заставлял себя безмятежно сидеть за грубо сколоченным столом фермерского дома в полутора милях от конвента Святой Агты. Чего ему действительно хотелось, так это яростно расхаживать взад и вперёд, выплёскивая физическую энергию в попытке снять нервное напряжение, скручивающееся глубоко внутри него. К сожалению, сделать этого он не мог.

Если всё пошло согласно плану, то атака на конвент должна была начаться в ближайшее время, и он закрыл глаза в короткой, безмолвной, проникновенной молитве за людей там, в сгущающейся темноте, которые приняли суровые требования Бога. Ирония того факта, что ещё совсем недавно он бы пришёл в ужас при одной мысли о том, чтобы молиться об успехе такой миссии, как эта, не ускользнула от него.

— Милорд, у нас… посетитель.

Хэлком открыл глаза и быстро поднял взгляд, отметив напряжение в голосе Алвина Шумея. Его помощник стоял в дверях кухни фермерского дома, и выражение его лица было встревоженным.

— Что ещё за гость, Алвин? — заставил он себя спросить спокойным тоном.

— Я, милорд епископ, — ответил другой голос, и брови Хэлкома взлетели вверх, когда герцог Халбрукской Лощины протиснулся мимо Шумея.

— Ваша Светлость, — сказал епископ после нескольких напряжённых, безмолвных мгновений, — это неразумно.

— При всём моём уважении, милорд, меня совсем не волнует «разумность», раз мы говорим о жизни моей племянницы, — ровным голосом ответил Халбрукская Лощина.

— И как вы собираетесь объяснить своё присутствие здесь, Ваша Светлость?

— Мне и не придётся. Все знают, что Шарлиен и я больше не имеем общего мнения по политическим вопросам. Никто не удивится, что я предпочёл не сидеть в Теллесберге, когда она была в отъезде. В конце концов, у меня там не так уж много друзей, не так ли? Официально, я навещаю мастера Кейри, и мы вдвоём

находимся в его охотничьем домике. Я вернусь туда и буду ждать до того момента, когда до меня дойдёт официальное сообщение.

— Милорд, вы слишком сильно рискуете. — Голос Хэлкома был ещё более ровным, чем у Халбрукской Лощины. — Сколько людей знает, что вы здесь?

— Всего лишь горстка, — нетерпеливо ответил герцог. — Кейри, мои личные оруженосцы и команда шхуны, которая привезла меня.

— Простите, милорд, — вмешался Шумей, на мгновение привлекая к себе взгляды обоих старших мужчин, — но Его Светлость использовал «Восход Солнца».

Глаза Хэлкома на мгновение сузились. Затем он вскинул голову в странном движении, которое было одновременно пожатием плеч и кивком, когда понял, что Халбрукская Лощина не был — совсем уж — таким опрометчивым, как он первоначально полагал.

Недовольство Трейвира Кейри внезапным вливанием вызывающих вопросы инноваций, наводнивших Черис, его равноценное недовольство и отвращение к решению Кайлеба и Мейкела Стейнейра открыто бросить вызов авторитету Храма и Великого Викария, и его богатство и политическая известность — всё это вместе взятое сделало его одним из первых осторожных контактов Хэлкома, когда епископ прибыл в Теллесберг. Он ответил быстро и твёрдо, пообещав пылкую поддержку, а кроме того принял указание Хэлкома и умерил свой открытый, публичный гнев и отвращение. Ни один из них не был настолько глуп, чтобы думать, что он может внезапно притвориться, что действительно поддерживает все богохульные изменения, происходящие вокруг него, но он более чем ясно и твёрдо дал понять, что не намерен пытаться бороться с ними. Как он уже не раз публично заявлял, Королевство приняло такое решение, мудро это или нет, и притворяться иначе было бы предательством.

Нечего и говорить, что чего он не сказал вслух, так это того, что он был совершенно готов к предательству, и он также выполнил свои первоначальные обещания о поддержке. Части его состояния, которые он и Хэлком осторожно направляли через «благотворительные пожертвования» в церкви и монашеские общины, разделявшие его религиозные взгляды, такие как Церковь Святого Хэмлина в Ривермуте, стали критически важным элементом в способности епископа успешно создавать, снабжать и вооружать свою организацию Храмовых Лоялистов.

Хэлком не был совершенно счастлив от того, что Кейри и Халбрукская Лощина стали открытыми друзьями, но он понимал, что у этих отношений были как свои преимущества, так и свои недостатки. А принимая во внимание, что недовольство герцога браком и политикой его племянницы было хорошо известно, вероятно, было неизбежно, что кто-то, столь же богатый и политически значимый, как Кейри, который, как известно, разделял его недовольство, должен был стать одним из его относительно немногих дружественных партнёров в Черис. Ни один из мужчин не был готов открыто осудить политику своих монархов, но в их общих взглядах должна была быть вполне понятная «зона комфорта». Кроме того, Халбрукская Лощина инвестировал значительные средства в различные предприятия Кейри, у них обоих были общие интересы в области лошадей и охоты, и Кейри предоставил свой охотничий домик, чтобы познакомить своего нового друга с животными из охотничьего мира Черис. В конце концов Хэлком решил, что Кейри был прав: ещё более подозрительно выглядело бы, если бы эти двое не стали друзьями. И поскольку все знали, что они оба были заядлыми охотниками, решение герцога ещё раз посетить домик Кейри, особенно в то время, когда императрицы всё равно не было в городе, было на самом деле совершенно разумным. Или, во всяком случае, могло бы быть, если бы выбор времени был немного другим.