Мучимые ересями

Вебер Дэвид Марк

Невозможно было с уверенностью предсказать, где разобьют бивак телохранители императрицы, но Ларак был опытным охотником и лесником, выросшим менее чем в четырёх милях от Святой Агты, и был хорошо знаком с территорией конвента. Он знал, что аббатиса не сможет разместить их в самом конвенте, и безусловно самым логичным местом для них было разбить свои палатки снаружи его стен. Существовали ещё две возможности, и они отрепетировали атаки и на эти места, но он, на основании своего собственном опыта, был уверен, что это место будет именно тем, которое в действительности будет выбрано.

Сейчас же он достал из кармана маленький предмет и поднёс его к губам. Мгновение спустя в ночи раздался жалобный свистящий зов серорогой виверны.

Ночной охотник позвал три раза, и где-то в ветреной темноте ему ответила другая серорогая виверна.

* * *

Капитан Гейрат расставил часовых вокруг зоны своего бивака, а также вокруг самого конвента, и эти часовые были выбраны не за отсутствие бдительности. Они стояли на своих постах в состоянии боевой готовности, но всё же они были сверхлюдьми, если бы действительно ожидали нападения. Особенно нападения на свой собственный лагерь, а не прямого удара по императрице. Их планирование и подготовка включали в себя представление о том, что первым шагом в атаке может быть нейтрализация их резервных сил, но лишь немногие из них действительно ожидали такого уровня изощрённости или планирования от тех сумасшедших, которые могли бы начать прямую атаку на Шарлиен или Кайлеба.

К сожалению, они имели дело не с сумасшедшими… всего лишь с фанатиками.

Часовые внимательно вглядывались в ночь вокруг, но ничего не видели. Люди, постепенно ползущие к ним сквозь темноту, были практически невидимы, но зато тщательно определили местоположение своих целей до наступления темноты. Они точно знали, где найти часовых, к тому же гвардейцы были освещены, хотя и слабо, кострами, на которых их товарищи готовили еду.

В течение нескольких минут после того, как охотившиеся по ночам виверны перекликивались друг с другом, больше ничего не происходило. Затем, внезапно, почти одновременно произошло довольно много событий.

* * *

Неожиданный треск стреляющего ружья расколол ночь.

Часовой, который в последний момент увидел нападавшего на него, не только успел выстрелить, но и попал ему прямо в грудь. К сожалению, точность его единственного выстрела ничего не смогла противопоставить двум другим Храмовым Лоялистам, направленным на нейтрализацию его позиции.

— Пост три! Пост тр…! — крикнул он, идентифицируя свой пост, но прежде чем он успел закончить объявление, двое других набросились на него. Его ружьё блокировало удар меча первого нападавшего, и быстрый, яростный ответный удар прикладом заставил нападавшего отступить, выиграв ему достаточно времени, чтобы ударить штыком другого. Второй Храмовый Лоялист попытался увернуться, но не смог полностью увернуться от штыка и застонал от жестокой боли, когда горькая сталь ударила его между рёбер.

Он свалился, но как только гвардеец начал поднимать свой штык, мечник, чью первую атаку он отразил, вонзил два фута стали прямо ему в горло.

Никто из оставшихся часовых даже не заметил нападавших. Двое из них повернулись в сторону ослепительной дульной вспышки из ружья первого гвардейца, когда их собственные противники обрушились на них; остальные шестеро были уже слишком заняты смертью, чтобы заметить даже этот единственный выстрел.

С бивака раздались крики тревоги, и кто-то начал выкрикивать резко звучащие приказы, в то время как оруженосцы выскакивали из своих палаток, роняли столовые приборы, вскакивали на ноги и хватались за оружие. Солдаты Имперской Гвардии отреагировали быстро, почти мгновенно, с дисциплиной непрестанных тренировок и добытого нелёгким трудом опыта. Однако, несмотря на всю быстроту, с которой они среагировали, они были слишком медлительны. Они всё ещё в спешном порядке пытались восстановить душевное равновесие, преодолевая ошеломляющий шок от полной неожиданности, когда их лагерь

наводнило вдвое больше вооружённых, дисциплинированных нападавших.

Лишь горстка свободных от дежурства гвардейцев была в доспехах, и все они были разбросаны по биваку, где занимались рутинными домашними делами — обихаживали своё снаряжение, заканчивали ужинать и готовились немного отдохнуть, прежде чем настанет их очередь заступать на дежурство. Храмовые Лоялисты же были сосредоточены, двигаясь целеустремлёнными группами, и они пронеслись по лагерю подобно урагану.

Люди выкрикивали проклятия, рычали, и вопили, когда оружие попадало в цель, и те из гвардейцев, кто сумел схватить своё собственное оружие, отчаянно сопротивлялись. Люди кричали, когда сталь впивалась глубоко в тела, или когда приклады винтовок гвардейцев, не успевших зарядить их, дробили плоть и кости. Ночь была наполнена ужасными звуками людей, убивающих друг друга, а затем, так же внезапно, как и началось, всё закончилось.

Луг был усеян телами, большинство из которых были в форменных цветах Черисийской империи. Тридцать пять телохранителей Шарлиен были жестоко уничтожены ценой четырёх убитых и шести раненых Храмовых Лоялистов.

* * *

— Лангхорн!

Лицо сержанта Сихемпера побелело от внезапных бурных звуков резни за стеной конвента. Несмотря на то, что его беспокоило опоздание капитана Гейрата, он ожидал подобной атаки не больше, чем кто-либо другой. Но Эдвирд Сихемпер не просто так столько лет был личным оруженосцем своего монарха.

— Сюда! — услышал он собственный кричащий голос. — Сюда!

Другие голоса прокричали в ответ… но не так много, как он должен был бы услышать.

* * *

Другие группы нападавших подобрались к дежурящим часовым так близко, как смогли, но они не осмеливались подходить слишком близко, пока бивак не был атакован. Они ждали, натягивая поводок дисциплины и своих приказов, пока резкий звук единственного ружейного выстрела не бросил их на гвардейцев, которых они оказались способны обнаружить.

Полдюжины арбалетных тетив щёлкнули, но на этот раз темнота была другом гвардейцев, и, несмотря на небольшое расстояние, большинство болтов не попали в цель. Не все из них промахнулись, но часовые, в отличие от своих товарищей по лагерю, ожидали, что любое нападение на императрицу начнётся с попытки нейтрализовать их. Вот почему они так тщательно выбирали свои позиции.

Несмотря на рвение, с которым Храмовые Лоялисты наблюдали за конвентом с момента прибытия Шарлиен, они не смогли обнаружить все сторожевые посты снаружи стены. Движущихся часовых было относительно легко заметить, когда они расхаживали взад-вперёд, но заметить остальных было совсем другим делом. В сложившихся обстоятельствах, у нападавших не было иного выбора, кроме как полагаться на своё численное превосходство и на то, что они примерно знали, где должны быть размещены охранники, даже если не знали их точного местоположения. И, в отличие от часовых, они знали о готовящемся нападении. Когда ружейный выстрел расколол ночь, они были наготове, и ночь за пределами Святой Агты расплескалась маленькими, уродливыми узлами насилия, когда они попытались ворваться в ворота.

Они потерпели неудачу.

Даже застигнутые врасплох, мужчины, которым было поручено защищать Императрицу Шарлиен, ударили в ответ изо всех сил. Хотя Имперская Гвардия приняла ружьё в качестве основного оружия, служащие в ней люди знали, что лучше не выдавать свои позиции огнём. Вместо этого они продемонстрировали своим врагам, насколько смертоносным может быть штык. Гвардия была вооружена тем же оружием, что и разведчики-снайперы Морской Пехоты, с теми же четырнадцатидюймовыми штыками, и они безжалостно использовали преимущество досягаемости своего оружия.