Мулан. Герой из рода цветов

Лин Грейс

– Ты всегда была моей любимицей, – спокойно произнесла она, обращаясь к бабочке.

При виде этой сцены Мулан вдруг почувствовала, как её собственное сердце сжалось. Точно так же, с нежностью и одновременно грустно, смотрел на неё Па... И вдруг девочка поняла: так смотрят на того, кого любят и кому при всей своей любви ничем не могут помочь. Когда в глазах самой Матушки-Владычицы Запада, повелительницы Бессмертных, Мулан заметила такую же печаль, как в глазах своего любящего, отзывчивого отца, ей показалось, будто эта печаль озарила весь облик могущественной царицы. В этот миг Мулан стало ясно: несмотря на всё её величие и помпезность, Владычица остаётся по-настоящему доброй

и чуткой. Ну и глупо же было считать Да-Цзи, с её жеманными ухищрениями, существом божественной природы! Здесь, в чертогах Матушки-Владычицы, на Мулан внезапно снизошло такое небывалое откровение, будто она всю жизнь только и видала, что бумажные цветочки, а нынче перед ней впервые предстал настоящий пион.

– Ты сослужила мне добрую службу, – промолвила тем временем царица, поворачивая лик к Мулан. На светлые черты снова легла маска прохладной повелительности, но этим Мулан больше было не провести. – Посему считаю, что цветок будет справедливой наградой за твои труды. И хотя я наверняка об этом пожалею, да и садовники, конечно, выйдут из себя, но всё же вот моё решение: ты можешь войти в мой Сад Великолепия.

Лю Тин-Пинь мгновенно поднял лицо и с большим ажиотажем уставился на Мулан.

– Однако, – Матушка-Владычица воздела перст, – ты можешь сорвать только одно растение. Не больше. И сорвать его можешь только ты, – добавила она, нехотя бросая взгляд в сторону Лю Тин-Пиня. – Ты, не он.

– А можно, он... позволено ли ему будет войти в Сад вместе со мной? – спросила Мулан.

Владычица снова презрительно смерила глазами Лю Тин-Пиня, словно под носом у неё оказалась вонючая куча.

– Так уж и быть, – наконец произнесла она, резко хлестнув рукавом. – Не хватало ещё, чтобы он мне тут глаза мозолил. Рви своё растение и отправляйся на все четыре стороны, да не забудь прихватить этого увальня!

– О, спасибо, ваше небесное высочество! Спасибо, Матушка! – не удержался Лю Тин-Пинь и благодарно забил челом оземь – но прежде, чем он успел спрятать лицо в поклоне, Мулан успела уловить довольную ухмылку на его губах. Похоже, этому неисправимому проказнику сошла с рук очередная проделка, и Мулан пожалела, что Кролик всего этого не видит и на этот раз не может закатить глаза.

Глава 56

Багровая лиса

Небо над головой безупречно чистого лазурного цвета – как одеяния Императора в тот день, когда он, вступая на трон, подносил Небесам жертву. По бескрайней лазури тихо плывут белые облачка, словно мягкие паровые булочки из рисовой муки. Почти идеальное небо – как на картине или в какой-нибудь сказке; но всё портят две птицы далеко в вышине – пронзительно крича, они куда-то торопливо стремятся. Две чёрные точки на голубой лазури – как бурый клопик на шёлковой рубашке: совершенство разрушено, и чудесный вид больше не манит взгляд, а, напротив, отталкивает.

Однако любоваться и так некому. Лодка пропала из виду уже давно – хотя понаблюдать, как смелая девчонка врезается на ней прямо в морское чудовище, Сяньян всё-таки успела. Естественно, после фиаско с гигантом Да-Цзи просто неслыханно разъярилась – такой Сяньян её ещё не видела. «Не-ве-ро-ятно!» – остервенело цедила она, следя за тем, как огромный монстр прямо у них на глазах медленно опускается под воду, и чёрно-лиловые волны крови смыкаются над его громадной головой. То был первый раз, когда Да-Цзи пришла в замешательство. И хотя никакой лодки они больше не видели, на ровную морскую гладь Да-Цзи теперь смотрела не иначе как с холодной злостью. С того мига ядовитая улыбка так ни разу и не закралась на её лицо, и во взоре не зажёгся опасный огонёк

новой задумки. Все её козни и интриги провалились – а такого поражения она до сих пор никогда не испытывала.

– Когда-нибудь удача их покинет, – наконец проговорила Да-Цзи, в очередной раз вскипая от злости. – Если они и доберутся до Сада, там-то мы их уж точно остановим.

– Остановим? Неужели это ещё возможно? – спросила Сяньян, стараясь изобразить в голосе как можно большую покорность.

– Надо только добиться того, чтобы они не успели собрать растений для снадобья до наступления ночи, – решительно вымолвила Да-Цзи. – Так что подождём и посмотрим.

– А если они найдут нужные ингредиенты? – уточнила Сяньян.

– Тогда нападём. И я убью его.

– Убьёте его? – от удивления Сяньян забыла про напускную робость. Раньше Да-Цзи никогда заранее не планировала именно убить кого-либо: это же так вульгарно, да и хлопотно. Обычно она просто наносила смертельный удар, какое-нибудь пагубное увечье – и жертва умирала сама.

– Да Лю Тин-Пиня, конечно! – нетерпеливо воскликнула Да-Цзи, неверно истолковав замешательство Сяньян. – Вместе с его дур-рацким мечом! Всё он виноват! Девчонка давно бы лежала на дне морском, если бы не этот болван!

До чего же старательно Да-Цзи отрицает её заслуги, подумалось Сяньян. Ведь именно девчонка крушила препоны, которые ставила путникам Да-Цзи – а та упорно винила во всём Лю Тин-Пиня. И это притом, что он вообще-то Бессмертный – ну или когда-то им был, – а девчонка – из простого земного люда, хотя и не такая простая, как Да-Цзи могла ожидать.

Но когда Сяньян подняла глаза на Да-Цзи, она увидела перекошенное от злобы лицо и стиснутые в гневе зубы. И Сяньян поняла, что сейчас в душе её хозяйки полыхает такая ярость, какая способна застить любые доводы разума. Больше дело не сводилось к мести за её преданного воздыхателя, императора Чжоу. Теперь унижена была сама Да-Цзи: ей оказывали серьёзное сопротивление, над ней одерживали верх, – а такого она потерпеть не могла. Ярость глубоко уязвлённого самолюбия затмевала в ней любые чувства, тем более какие-то прежние страстишки, вызванные мимолётной симпатией.

Даже обернувшись птицей, Да-Цзи умудрилась не расплескать ни капли своего гнева. Она приняла облик орла, и то и дело хищно клацала своим острым загнутым клювом, как будто грозилась заглотить солнце. Заметив, что ястреб за ней не поспевает, она обернулась и издала такой хлёсткий, визгливый клёкот, что Сяньян показалось, будто звук полоснул небо острым лезвием. Ястреб с силой взмахнул крыльями и нагнал орла. Однако долгий полёт над бескрайним океаном явно начинал сказываться усталостью, и ястреб продолжал время от времени отставать.

В конце концов вдали показалась гора Куньлунь, выступавшая островком из морской глади. Сяньян знала, что там, на горе, её ждут великолепные красоты, но это мало её утешало – она давно стала безразлична ко всему внешне прекрасному.

Так что сейчас она предпочла не сводить глаз с орла. Тот уже закружил над островом, постепенно снижаясь поближе к дворцу, пока не высмотрел то, что хотел. Сад. Орёл устремился вниз, ястреб вслед за ним. Когда их крылья уже готовы были коснуться верхушек деревьев, обе птицы вдруг начали уменьшаться в размере. Они словно съёжились на глазах, перья и клювы растаяли в воздухе, а крылья истончились и усохли. Если кто-либо из зорких Бессмертных и успел заметить в небе две хищные птицы, то обязательно подумал, что они ему померещились, потому что так внезапно исчезнуть они никуда не могли. А заметить двух крохотных пчёлок на цветущем кусту в глубине сада не мог бы и самый зоркий Бессмертный.