Мумия
Шрифт:
– Спокойно, сестренка! – из-за саркофага выскользнул Джонатан Карнахэн. – Или ты снова привлечешь внимание этого ужасного типа.
– Джонатан! Идиот, придурок, урод!
– Что за выражения, ай-яй-яй! – пожурил он сестру. Вечно праздный и беззаботный Джонатан обладал проницательным взглядом и безвольным подбородком. Ему было тридцать, но на вид можно было дать и все сорок. Бодрый и беспечный молодой человек едва сводил концы с концами, пытаясь прожить на ежегодное семейное пособие. В основном он тратил деньги на выпивку. Вот и сейчас он ловко
Эвелин аккуратно закрыла крышку саркофага, сдерживая желание как можно громче хлопнуть ею.
– Неужели у тебя нет ни капли уважения к мертвым?
– А разве у тебя есть уважение к мертвецки пьяным?
Все еще сердясь на брата, она отошла чуть в сторону и спросила:
– Что ты здесь делаешь? У меня и без тебя тут хватает неприятностей. Я такое натворила в библиотеке...
– Я все слышал. И как доктор Бей ругал тебя – тоже. – Он еще отхлебнул из фляги. – Жаль тебя.
Эвелин решительным жестом уперла руки в бедра и вызывающе посмотрела на брата:
– Ты что же, в самом деле хочешь, чтобы моя карьера на этом и закончилась и чтобы я стала похожа на тебя?
– Ты ко мне несправедлива, сестренка. – Джонатан икнул, извинился и добавил: – Если хочешь знать, я как раз сейчас нахожусь на вершине своей карьеры.
Эвелин грустно улыбнулась:
– Но ты не был на раскопках уже полгода.
– Неправда! Я очень тщательно копал все это время. Просто надо знать места, где копать.
– А, так ты имеешь в виду бары и забегаловки? Умоляю тебя, Джонатан, не надо. Сегодня я не в настроении, чтобы возиться с твоими «находками». Между прочим, научное общество Бембриджа...
Он тяжело опустился на край одной из стеклянных витрин с экспонатами.
– Только не говори мне, что у этих тупиц хватило наглости снова отказать тебе.
Она присела рядом с братом.
– Они считают, что у меня не хватает опыта.
– Но ты набираешься опыта здесь, не так ли?
– Да, конечно. Все прекрасно. Я останусь здесь еще на год или два, а потом попытать еще раз... Как ты думаешь, какие рекомендации сможет дать мне доктор Бей?
Лицо Джонатана внезапно засветилось:
– У меня есть одна вещица, с помощью которой, я уверен, тебе снова удастся добиться его расположения. – И он принялся рыться в карманах куртки.
Эвелин только печально покачала головой:
– Не надо, Джонатан. Я не хочу видеть очередную никчемную безделушку. Если я принесу доктору Бею еще одну некудышную вещицу, да еще добавлю, что она от тебя...
– В этот момент Джонатан протянул ей небольшую золотую восьмиугольную шкатулку. Эвелин с первого взгляда поняла, что это действительно очень древняя вещь. Она принадлежала, скорее всего, ко времени Нового Царства, не иначе.
Она выхватила шкатулку из рук брата, и он не стал ей мешать.
– Где ты нашел это Джонатан?
– На раскопках... возле Луксора.
Эвелин принялась рассматривать занятную вещицу со всех сторон, любуясь ее поверхностью
– Мне иногда даже было стыдно сознавать, что я сын Говарда Карнахэна, Эви... ни разу мне не удавалось найти ничего приличного. А эта... вещичка... она представляет собой какую-нибудь ценность? Ну, милая моя, скажи, что на этот раз мне посчастливилось найти кое-что стоящее.
На верхней стороне шкатулки обнаружились небольшие перекладинки, и Эвелин принялась передвигать их во все стороны.
Что ты делаешь, Эви? – заинтересовался Джонатан. – Это шкатулка с секретом, да?
Как будто в ответ на его слова, шкатулка начала раскладываться на глазах, как распускающийся цветок, одновременно превращаясь в ключ с восемью сторонами. Внутри шкатулки оказалась выемка, в которой лежал сложенный кусочек папируса. Эвелин осторожно развернула его, и перед ее глазами возникла древняя карта. На ней был изображен Нил, шакалья голова Анубиса, орел и еще несколько рисунков и иероглифов. Карта несомненно, относилась ко времени Нового Царства.
– Джонатан...
– Да, сестренка.
– На этот риз ты действительно нашел кое-что.
Хранитель музея сидел в споем уютном, заставленном всевозможными экспонатами кабинете и, приставив к глазу окуляр ювелира, изучал находку. Эвелин стояла рядом. Она продемонстрировала боссу, как нужно раскрывать шкатулку, потом многозначительно посмотрела на босса и обратила его внимание на замысловатый орнамент верхней поверхности коробочки.
– Вот это, – пояснила она, – и есть царская печать Сети Первого.
Хранитель музея неопределенно пожал плечами:
– Может быть.
– Никаких «может быть», доктор Бей.
– А что это был за фараон, ваш Сети? – поинтересовался Джонатан, неловко улыбнувшись. Он сидел напротив хранителя музея и немного нервничал. – Я что-то запамятовал. Кстати, возможно ли, что он был богат?
Эвелин не всегда могла определить, когда Джонатан шутит, а когда говорит серьезно.
– Он был вторым фараоном девятнадцатой династии. Его личность вызывает споры у историков, но кое-кто из них считает, что он был самым богатым правителем.
– Симпатичный парень, этот Сети. Он начинает мне нравиться все больше. – Джонатан оскалился, и эта усмешка сделала его похожим на мумию, когда он наклонился поближе к шкатулке и лицо его озарило пламя свечи, стоявшей на столе доктора Бея. Хотя в музее было и электрическое освещение, хранитель частенько зажигал у себя в кабинете ароматические свечи.
Сейчас на этом столе лежала развернутая золотистая карта, словно вся собравшаяся здесь троица готовилась к путешествию. Доктор Бей ваял папирус в руки и поднес ближе к свече, чтобы получше рассмотреть какую-то деталь.