МУОС. ЧИСТИЛИЩЕ
Шрифт:
Отряд морпехов двинулся в направлении Фрунзенской. Разоружили ничего не понимающих дозорных на входе. Захват станции прошел по тому же сценарию. Но несколько фрунзенцев успели покинуть станцию. Они объединились с дозором на выходе, послали двух солдат на Немигу, а сами организовали заслон. Восемь защитников, вооруженных одним автоматом, несколькими арбалетами и ножами, вступили в неравный бой, который длился десять минут. Выстрелы из армейских гранатометов уничтожили дозорных, не успевших даже ранить ни одного противника.
Предупрежденные немиговцы готовились встретить врагов, впрочем не зная ничего об их численности, вооружении и происхождении. Они даже успели построить в туннеле на подступе к станции
Правительство Центра в лице Ученого Совета пребывало в растерянности. Необходимого военного опыта у них не было, поэтому чрезвычайные полномочия были переданы в руки главы внутренней безопасности Муоса Шевчука. Последний объявил всеобщую мобилизацию, и в течение ночи ему удалось собрать отряд из семидесяти человек — бывших военных, а также сотрудников МВД и МЧС, который выдвинулся в помощь гарнизону Октябрьской. Этой же ночью эскадрилья вертолетов ВМС США ушла в Литву, на базу, за новой партией морпехов. Прибывшее утром подкрепление сразу было переброшено на подступы к Купаловской. К обеду американцы столкнулись в туннеле со сводным отрядом Муоса, имея почти двойной перевес в численности и многократный перевес в вооружении. Несмотря на это, бой длился до поздней ночи. Защитники Купаловской частично отступили через Большой Проход на Октябрьскую, частично по Автозаводской линии — на Первомайскую. Рэй знал от Заенчковского, что связка станций Октябрьская-Купаловская является ключевой в Минском метро, и поэтому приказал любой ценой получить контроль над этими станциями. К утру Купаловская была сдана.
Когда в Минск прибыл третий рейс с морпехами, отрезанный от Центра Юг не смог противостоять американцам. Уже через неделю Рэй отмечал «освобождение» крайней станции Автозаводской линии. По приказу Шевчука гарнизоны со всех станций были собраны в один полк. Теперь двумстам морпехам противостояло триста плохо вооруженных солдат Муоса. Славински решил не вступать в бой с основными силами местных до достижения подавляющего численного превосходства и направил основные силы на Восток. На «освобождение» ослабленного внутренними неурядицами и голодного Востока у него ушла неделя.
Славински готовился к последнему победоносному удару по Центру, уже предвкушая, как объявит себя Императором Муоса, но в силу ряда обстоятельств его мечтам было не суждено сбыться.
Вьюги и сильный ветер в течение месяца не давали забрать очередное подкрепление с базы в Литве. Несмотря на предупреждение летчиков, Славински потребовал осуществить вылет, но через час после взлета машины вернулись обратно, с трудом приземлившись возле импровизированной авиабазы у выхода со станции Фрунзенская. Пилоты отказались лететь в таких погодных условиях. Один «апач» и один «десантник» не вернулись после попытки выполнить приказ Славински. Пришлось ждать улучшения погоды.
Тем временем Шевчук избрал привычную для белорусов тактику партизанской войны. Несмотря на то, что среди жителей захваченных станций оказались предатели, никто из них в полной мере не владел всей информацией о расположении коммуникаций Муоса. В Центре же находилась довольно подробная карта этих коммуникаций. Шевчук посылал по коллекторам и подземным ходам небольшие разведывательно-боевые группы, которые осуществляли внезапные нападения на дозоры и мелкие отряды американцев.
В течение первых нескольких дней с момента избрания новой тактики морпехи потеряли в стычках больше
Наконец наступило долгожданное для морпехов улучшение погоды. Однако очередной рейс на базу не привез подкрепления. Растерянные летчики сообщили, что, прилетев, они увидели разваленную будку входа в бункер и сорванный люк. В самом бункере они не нашли ни одного живого или мертвого солдата, только разбросанную униформу, вымазанную вонючей желтой слизью. Кто уничтожил весь гарнизон — осталось загадкой.
Славински вызвал к себе Заенчковского. Советник занялся созданием местной полиции, которой дал название Белорусские Национальные Силы. БНС набирались из жителей Муоса, присягнувших на верность Американскому правительству. Идейных изменников было немного, в основном в полицию шли из-за повышенного пайка. Рэй отдал приказ немедленно увеличить численность БНС и создать штурмовые отряды для участия в боевых операциях по взятию Центра. На восточной линии (станции Площадь Победы и Академия Наук) начались возмущения новыми порядками. Ответом на непослушание стали расстрелы и изгнание на поверхность. Для того чтобы попасть в элитные штурмовые отряды БНС, кандидат должен был расстрелять хотя бы одного непокорного. Были такие, кто соглашался.
Славински предпринял несколько попыток взять Площадь Независимости, но каждый раз должен был отступать с большими потерями. Он набирал новых рекрутов в штурмовые отряды, все увеличивая их численность. Регулярные рейсы на литовскую базу обеспечивали отряды оружием, но центровики не давали продвинуться в туннеле ни на один метр.
Увеличившаяся численность армии требовала все новых ресурсов на ее содержание. Славински особым декретом установил для местных обязательный 16-часовой рабочий день. Он ввел феодальную, вернее, даже рабовладельческую систему, где каждому морпеху и бээнэсовцу в собственность было отдано по 20–30 человек и установлены нормы выработки для них.
Подконтрольную ему часть метро Славински разделил на привычные ему штаты — каждая станция являлась отдельным штатом во главе с губернатором. Себя Рэй ожидаемо провозгласил Президентом. То, что президент — должность выборная, его совершенно не смущало.
И без того нелегкие условия жизни в Муосе, в американской части стали невыносимыми. Одуревшие от власти морпехи всячески издевались над своими рабами, насиловали и убивали их. И тогда начала проявляться другая, глубоко спрятанная в душе черта белорусского характера: однажды «памяркоунасць» белорусов истощается, и тогда они молча берут оружие. Причем это делают всем миром, от мала до велика. И бьются до смерти, не зная страха и не давая пощады врагам и предателям. Так уже было в истории.
На Партизанской началось стихийное восстание, которое возглавил один из местных жителей. Отобрав отряд из числа жителей верхнего лагеря, ночью он провел его боковым ходом в нижний лагерь и неожиданно напал на американцев и бээнэсовцев. Жители Партизанской поддержали его от мала до велика, вооружились, кто чем, и оккупанты на станции были перебиты и обезоружены. Этой же ночью, разделившись на две группы, повстанцы ударили по Тракторному заводу и Автозаводской. Освободительное движение в течение нескольких дней охватило почти всю восточную часть Автозаводской и западную часть Московской линии метро. Восставших, от названия станции, с которой началось восстание, прозвали «партизанами». А их вождя — дедом Талашом, в честь любимого героя белорусской истории.