Мургаш
Шрифт:
В то время к нам несколько раз приходили люди, желавшие меня усыновить. Когда начинался разговор об этом, меня выгоняли из комнаты. Но я всегда вертелся у двери или под окном и жадно прислушивался.
— Гана, — доносилось до меня, — ведь добра тебе хотят!
— Не хочу я вашего добра!
— Ты ведь еще молодая. Замуж без ребенка легче выйти.
— Если найдется хороший человек — возьмет и с ребенком.
— Так ведь и сыну будет лучше: поля у нас хорошие, и сливовый сад, скотина есть…
— Я не для других его рожала! — И чтобы закончить
— Добри!
Я вбегал в комнату, хватал мать за юбку и ждал, пока уйдут чужие.
Мать, твердая, суровая женщина, у которой редко на глазах появлялись слезы, становилась на колени, прижимала меня к себе и плакала.
Так шли месяцы, годы. Я подрастал быстро. По целым дням мы с мальчишками гоняли по лесам и полям, таскали огурцы и дыни из чужих огородов и раскрыв рот слушали сказки старых пастухов. На всю жизнь запомнил я одну из этих сказок — о Гяурбаире в горах над нашим селом.
«Когда-то во Врабеве было два махала: турецкий — большой и меньший — болгарский. Жила в болгарском махале красавица с косами до пят, с бровями, как ласточкины крылья, с голосом звонким, как у соловья. Многие парни просили ее руки, но она всем отказывала, ждала юнака — богатыря из богатырей, чтобы родить ему богатырских детей.
Жил в турецком махале молодой бей — стройный, сильный и богатый. У него были самые большие стада в горах, самые лучшие нивы, самые плодородные сады и бахчи. Попросил этот молодой богатый турок руки красавицы, но отказала она ему.
— Я тут господин, — сказал молодой бей. — Не пойдешь сама, по своей воле, пришлю за тобой сейменов [1] , возьмут тебя силой.
— Власть твоя и сила твоя, — отвечала красавица. — Силой можешь ты меня взять, но насильно мил ты мне не будешь…
Поднял удивленно голову молодой бей. Не ожидал таких слов от гяурки [2] . Посмотрел на нее, и что-то дрогнуло у него в душе.
— Скажи, а что ты хочешь за свою любовь?
Встрепенулись ласточкины брови. И красавица не ожидала таких слов от властелина.
1
Сеймен — полицейский, солдат времен турецкого ига.
2
Гяурка — неверная.
— Если возьмешь меня на руки и отнесешь на самую вершину горы, то и меня и мою любовь получишь.
Новость разнеслась по селу. Ради любви бей был готов поднять девушку на руках на самую вершину горы, где гуляет холодный северный ветер.
В воскресенье у подножия горы собралось все село. Седые турки, поглаживая бороду и покачивая головой, советовали бею отказаться от затеи: ради чего ломать себе шею?
— Ради любви, — с улыбкой отвечал молодой бей.
Пришла девушка в окружении подруг. Бей схватил ее, поднял
Один, два, три раза хотел он остановиться отдохнуть, но ловил взгляд девушки, и силы его прибавлялись. Наконец достиг он вершины, поставил девушку на ноги и протянул к ней руки. И тут же свалился замертво. Душа покинула его и полетела в райские сады аллаха.
Неподвижно замерла девушка возле бея.
Люди поднялись на вершину. Увидев мертвого бея, молодые турки пришли в ярость и решили зарубить гяурку. Блеснули ятаганы, а в руках болгар оказались кинжалы и дубинки. Еще миг — и началась бы кровавая битва. Но тут поднял руку самый старый, самый мудрый и почитаемый турок.
— Человек погиб за любовь, — произнес он. — И мести тут не должно быть. Пусть в память о погибшем останется имя этой вершины — Гяурбаир, пусть она рассказывает нашим внукам и правнукам о красоте гяурской.
И стало так, как сказал старый турок… С тех пор вершина называется Гяурбаир — в честь красоты и гордости болгарки…»
Я посмотрел на чистый лист бумаги, где было написано лишь «Здравствуй, Лена!», и спросил себя: а если и она вот так же скажет: «Отнеси меня на руках на самую вершину…»
«Здравствуй, Лена!»
Я сжал карандаш, и опять воспоминания унесли меня на семнадцать лет назад…
Мой отчим Колё был чудесный человек. Как и отец, он скитался по свету, но богатство его, привезенное с чужбины, было невелико: фисгармония, несколько карманных часов, два будильника да шотландская волынка.
У отчима было трое детей — Марин, Миле и Цона, я с ними подружился. Особенно с Цонкой. Она была одного возраста со мной, и мы хорошо понимали друг друга.
Отчим никогда не забывал заводить все свои часы, и комната была наполнена разноголосыми «тик-так». Нас с Цонкой завораживали эти звуки, мы забирались на колченогий табурет и подолгу рассматривали часы. Как-то мы взяли один будильник и разобрали его. Нам понравились зубчатые колесики внутри.
— Может, возьмем по одному? — неуверенно предложила Цонка.
— Ага! Какой волчок выйдет из этого большого!..
Через минуту две шестеренки из будильника лежали в наших карманах. А будильник мы бережно поставили на место. Авось никто не обратит внимания на то, что он перестал тикать.
У меня был маленький ножик с кривым черенком, который я каждый день точил на каменной ступеньке. С помощью его я сделал тонкие палочки, надел на них колесики от часов. Получились чудесные волчки, которые подолгу кружились.
Мы играли этими волчками на улице, а соседские ребята нам завидовали и не верили, что дома у нас сколько хочешь таких колесиков.
Чтобы доказать им, что мы говорим правду, пришлось нам с Цонкой принести и остальные колесики. Теперь уже у всех ребят были волчки. В ход пошли и пружины и прочие части.