Мургаш
Шрифт:
Да, достаточно было всего лишь шестидесяти лет после освобождения, достаточно было скрытой и незаметной работы нашей партии, чтобы коренным образом изменить психологию людей, вдохнуть в них новые идеалы, новые мечты.
И вот сегодня новые памятники бессмертной славы выросли вокруг Мургаша. В селах и на полях, на вершинах гор и в густой лесной чаще стоят они, и на граните высечены надписи:
«…Здесь погибли борцы за народную свободу…»
У каждого памятника есть свой день в году, когда пустынное место заполняют
…Когда все опускаются на колени, я всматриваюсь в имена, высеченные на граните: Сашка, Марийка, Калина, Захарий, Ленко, Митре, бай Райко, Васко, Ворчо, Дечо, Кочо, бай Михал, Стоянчо — сотни имен, близких и дорогих, имен героев. Стоит закрыть глаза — и я вижу их такими, какими они были два десятилетия назад. Время не меняет их. Они живут и будут жить такими же молодыми, мудрыми, смелыми.
Живите же вечно, мои дорогие друзья, павшие в борьбе, вечные, как Мургаш и наш народ! Вы сами воздвигли себе памятник в душах грядущих поколений.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
— Соте, ты почему танцуешь с моей девушкой?
Тот самый парень с Красной поляны стоит перед нами и смотрит с чуть дерзкой, насмешливой улыбкой.
— Так я же не знал, Добри, — отвечает Сотир, и я почему-то решила, что сейчас Сотир уйдет, оставит меня одну с этим парнем. Но Сотир лишь делает шаг вперед и, усмехнувшись, продолжает:
— В другой раз ты меня обязательно предупреждай.
Через мгновение мы оказываемся в противоположном углу комнаты. На глазах у меня слезы.
— Второй раз его вижу… «Моя девушка»… Как он может так говорить?..
Сотир хмыкает:
— Такой уж наш Добри!
Впервые я увидела его в прошлое воскресенье на Красной поляне. Туда мы приехали вместе с Ненкой. Я никак не могла привыкнуть к этой компании, где девушки были с короткой стрижкой, с непокрытой головой и носили грубые башмаки. Мне казалось, что все смотрят на меня с насмешкой и удивлением: дескать, а этой-то что понадобилось у нас?
У меня сохранилась фотография тех лет: косы уложены по последней моде, шляпка с пером, высокие сапожки, на руке большая сумка из коричневой кожи. Из-под пальто с широким поясом выглядывает белая блузка и юбка клеш.
Я твердо решила: пусть мать сердится, но в первую же зарплату покупаю себе туристские ботинки, юбку из толстой материи и шерстяной пуловер. Не хочу ничем отличаться от других девушек.
Наступала осень. Листья с деревьев уже начали облетать и стелились внизу мягким ковром. По аллее шла группа юношей и девушек. Их смех, то громкий, то приглушенный, поднимался до верхушек деревьев и исчезал где-то вдалеке.
Многих из них я знала — текстильщики с Четвертого километра; незнакомые — с резиновой фабрики ППД. Но и тех и других
И вот мы наконец на Красной поляне. Не знаю, кто и почему ее так назвал, — то ли рабочие, которые часто приходили сюда, то ли полиция, которая повсюду совала своих шпиков и агентов, стоило лишь людям собраться вместе.
Когда мы пришли на поляну, молодежь окружила одного парня, заигравшего на губной гармошке. Девушки образовали шумную стайку недалеко от них.
Наш Асен-Текстильный (был еще и Асен-Каучуковый с резиновой фабрики) вышел на середину, смешно поклонился и торжественно объявил:
— Начинаем танцы! Играет джазовый оркестр первого класса. Дирижер — Мите. Солист — Мите. Партии других инструментов — тот же Мите.
Все засмеялись. А я, испугавшись, что сейчас кто-нибудь из этих вихрастых парней пригласит меня танцевать, спряталась за спины подруг. Меня кто-то легонько ущипнул за руку. Я обернулась — Коцева Мара.
— Да ты не бойся, наши ребята не кусаются.
Что они не кусаются, я знала. Но если я останусь в первом ряду и никто меня не пригласит, потому что я такая разодетая барышня?..
Первым от группы парней отделился здоровяк в темно-синих морских брюках и пиджаке явно с чужого плеча. Он был острижен наголо. Остановился перед нами, подбоченясь, и быстро оглядел всех. Потом махнул рукой Миче:
— Ну, пошли!
Господи, да если бы меня пригласили таким образом, я бы шагу не смогла сделать!
Все опять засмеялись. А Асен — он был здесь вроде бы за распорядителя — схватился за голову:
— Добри! Да разве так приглашают даму?!
— Было бы весело!
И он начал так вертеть Миче, словно она была пушинкой.
Так целый день этот Добри все вертелся вокруг нас, но ко мне ни разу не подошел и не попытался заговорить. И вот теперь вдруг ни с того ни с сего: «Соте, почему ты танцуешь с моей девушкой?»
С тех пор, как мы собирались на Красной поляне, прошла ровно неделя. И вот мы опять вместе. Только погода совсем испортилась, и теперь мы не на поляне, а на квартире у Ненки и Невены, у Редута. Здесь были Мара, Мата, Топси, Ящерица, Генчо Садовая голова, Нанко и многие другие. И тот самый моряк. Глядя на его остриженную голову, я решила, что он недавно пришел с военной службы.
Когда танец кончился, я бросилась к своей Ненке. Она была мне как старшая сестра, и не только потому, что была действительно старше.
— Ненка, ну почему он так со мной?..
— Ничего, Лена. Добри — хороший парень.
— Хороший-то хороший, но…
В этот момент кто-то хлопнул в ладоши:
— Товарищи!
Все повернули головы в сторону говорившего.
— Сегодня в доме болгарских рабочих профсоюзов проводится пленум текстильщиков. Поскольку наши профсоюзные шефы не очень-то заботятся об интересах рабочих, предлагаю послать на пленум делегацию от подуянских текстильщиков, чтобы там предъявить наши требования. Согласны?