Мусаси
Шрифт:
Неслышно ступая, он пересек кузницу и приблизился к спящему Байкэну. Мусаси никогда не слышал такого храпа. «Шишки в носу», – отметил про себя Мусаси. Ему стало смешно, и он невольно улыбнулся.
Мусаси колебался, размышляя. По большому счету он выиграл поединок у Байкэна. Победа неоспорима. Если этот спящий человек и хотел убить его, то делал это ради успокоения духа покойного брата Цудзикадзэ Тэммы. Похвальный поступок для заурядного грабителя. Стоит ли убивать Байкэна? Конечно, безопаснее прикончить его на месте, ведь он будет
Мусаси осенило. Подойдя к стене, он снял с гвоздя оружие кузнеца и осторожно вытащил лезвие серпа. Взглянув на спящего, Мусаси обернул лезвие влажной бумагой и осторожно приставил его к горлу Байкэна. Отступив на шаг, Мусаси оценивающе осмотрел свою работу.
Вертушка на потолке, казалось, заснула вместе с хозяином дома. Утром она бы неистово завертелась, увидев, как отрезанная голова хозяина скатывается с подушки. Этого не случится из-за бумажной обертки лезвия.
В свое время у Мусаси были причины убить Цудзикадзэ Тэмму, да и пыл битвы при Сэкигахаре все еще горел в его душе. Сейчас смерть кузнеца ничего не значила бы для Мусаси. Кто знает, не сделает ли хозяин вертушки, который пока еще в пеленках, целью жизни кровавую месть за убийство отца?
В эту ночь Мусаси не раз вспоминал о своих родителях. Он почувствовал что-то похожее на зависть, вдыхая легкий сладковатый запах материнского молока. Ему даже не хотелось уходить.
«Простите, что я потревожил вас. Спите спокойно!» – сказал про себя Мусаси. Он тихо вышел из дома.
Скачущий конь
Поздно ночью Оцу и Дзётаро добрались до заставы, переночевали в гостинице и пустились в путь, не дожидаясь, когда рассеется утренний туман. Миновав гору Фудэсутэ, они дошли до Ёнкэнтяя. Взошедшее солнце приятно согревало спину.
– Красота! – воскликнула Оцу, оглядываясь на огненное светило.
Надежда и радость наполняли ее. Она переживала один из счастливых моментов, когда все живое: растения, звери – ликовали и радовались тому, что существуют на земле.
– Сегодня мы самые первые на дороге. Впереди – ни души! – горделиво заявил Дзётаро.
– Нашел чем хвастать! Какая разница?
– Мне это очень важно.
– Полагаешь, что дорога станет короче?
– Ничего подобного. Приятно быть первым, даже на дороге. Вот увидишь, лучше идти одним, а не тащиться за паланкином или лошадью.
– Может, ты и прав.
– Когда на дороге никого нет, кажется, что она принадлежит только мне.
– Почему бы в таком случае тебе не сделать вид, будто ты важный самурай, который едет верхом, осматривая свои владения? А я буду слугой!
Оцу подобрала бамбуковую палку и, церемонно размахивая ею, нараспев провозгласила:
– Падите! Падите ниц перед его светлостью!
Эту картину с изумлением наблюдал человек, сидевший под навесом придорожной харчевни. Застигнутая врасплох
– Стой! – крикнул Дзётаро. – Ты не должна убегать от хозяина, иначе велю тебя казнить.
– Я больше не играю.
– Не я же придумал игру.
– Я тебя хотела развлечь. Тот человек все еще смотрит на нас. Думает, верно, какие мы глупые.
– Пошли в харчевню!
– Зачем?
– Есть хочу.
– Уже проголодался?
– Можем съесть половину рисовых колобков-онигири, запасенных на обед.
– Потерпи, мы не прошли и двух километров. Дай тебе волю, пять раз в день будешь есть.
– Наверное. Но я ни разу не ехал на лошади, меня не несли в паланкине, как случается с тобой.
– Только вчера вечером, потому что стемнело и нам надо было спешить. Буду идти сегодня весь день пешком, если хочешь.
– Сегодня моя очередь ехать верхом.
– Детям не положено.
– Я хочу попробовать. Пожалуйста!
– Хорошо, посмотрим, но только сегодня.
– Около харчевни привязана лошадь. Наймем ее.
– Нет, пока рано.
– Значит, ты просто водишь меня за нос.
– Ты еще не устал. Зачем попусту тратить деньги?
– Ты прекрасно знаешь, что я никогда не устаю. Я не устану, если мы будем в пути сто дней и пройдем тысячу километров! Я никогда не прокачусь верхом, если мы будем ждать, когда я устану. Наймем лошадь сейчас, пока дорога свободная. Безопаснее, чем ехать верхом в толпе. Прошу тебя!
Оцу поняла, что спорить с Дзётаро – значит терять то время, которое они выиграли на заре, отправившись в дорогу. Мальчик почуял ее согласие прежде, чем она ему кивнула, и вихрем помчался к харчевне.
Судя по названию местечка Ёнкэнтяя, в округе имелось четыре чайных, разбросанных по склонам гор Фудэсутэ и Куцунакэ. У дороги находилась всего одна харчевня.
Подбежав к хозяину, Дзётаро закричал:
– Мне нужна лошадь!
Старик, еще полусонный, снимал с дома ставни. От громкого голоса мальчишки он окончательно проснулся.
– Что раскричался? – недовольно проворчал он.
– Нужна лошадь. Немедленно! Сколько стоит до Минагути? Если недорого, то найму лошадь и до Кусацу.
– Ты чей, мальчик?
– Отца с матерью! – нахально ответил Дзётаро.
– А я подумал, что непослушный отпрыск грома.
– Сам ты гром! Тарахтишь, как гром и молния.
– Негодник!
– Веди лошадь!
– Думаешь, что конь сдается внаем? Ошибаешься. Увы, я лишен чести предоставить коня вашей милости.
– В таком случае я лишен удовольствия нанять вашего коня! – ответил Дзётаро, передразнивая старика.
– Ну и наглец! – воскликнул хозяин харчевни. Выхватив из очага головешку, он швырнул ее в мальчишку. Головешка пролетела мимо Дзётаро и попала в старого коня, привязанного под навесом. Конь пронзительно заржал, рванулся и ударился крупом о столб.