Мусаси
Шрифт:
– Мы хотим обратиться с протестом к Хосокаве, рассказать ему обо всем и потребовать, чтобы он выдал Кодзиро нам. Мы насадим голову Кодзиро на пику и поставим у могилы учителя.
– Полагаете, что Кодзиро выведут связанным к вам? Вряд ли, Хосокава не пойдет на это. Его клан заинтересован в боевом мастерстве Кодзиро, поэтому его взяли в вассалы. Вашу жалобу воспримут как новое подтверждение его воинского искусства. Какой даймё выдаст вам своего вассала без веских причин?
– Тогда нам остаются крайние меры.
– Какие?
–
– И напасть?
– Да. Просим тебя присоединиться к нам.
– Ваша план мне не нравится.
– Ты же носишь имя Обата!
– Признать превосходство противника трудно, – задумчиво проговорил Синдзо. – Кодзиро искуснее всех нас. Напав на него даже не одним десятком, мы лишь покроем себя позором.
– Неужели ты останешься в стороне? – в один голос воскликнули все самураи.
– Нет, вы меня неправильно поняли. Я не хочу, чтобы Кодзиро остался безнаказанным, но выжидаю срок.
– Завидное терпение! – усмехнулся один из молодых людей.
– Боишься ответственности? – спросил другой.
Синдзо не отвечал. Молодые самураи молча пошли от костра. У конюшни они увидели незнакомого мальчика, который расседлывал взмыленного коня.
Вскоре к конюшне подошел Синдзо.
– Хорошо, что ты вернулся! – воскликнул он.
– Вы что, поссорились? – спросил Иори.
– С кем?
– С самураями, которые только что прошли здесь. Они были очень сердитые и как-то странно говорили. Он, мол, трусоват, мы его переоценили.
– Не обращай внимания, – ответил Синдзо. – Где ты был ночью?
– Дома. Учитель вернулся.
– Я знаю, что его должны были освободить. Слышал новость, Иори?
– Какую?
– Твой учитель теперь очень важный человек. Ему невероятно повезло – он будет наставником сёгуна по фехтованию. Мусаси создаст собственную школу.
– Правда?
– Совершенно серьезно. Ты рад?
– Конечно! Можно взять коня?
– Ты ведь только приехал.
– Я поскачу домой и сообщу учителю.
– Не надо. Как только состоится решение совета старейшин, я сам поеду к Мусаси.
Решение вскоре было принято. Из замка прискакал гонец с письмом для Такуана и вызовом Мусаси в канцелярию сёгуна. Мусаси повелевалось явиться на следующий день в Приемный павильон у ворот Вадакура.
Когда Синдзо прискакал к дому Мусаси на равнине Мусасино, он застал хозяина с котенком на руках, беседующим с Гонноскэ.
– Я приехал за тобой, – сказал Синдзо.
– Спасибо, – произнес Мусаси. – Благодарю за заботу об Иори. Вечер Мусаси провел с Такуаном и даймё Удзикацу, наслаждаясь теплотой их дружбы.
Проснувшись на следующее утро, Мусаси нашел у своей постели сложенное парадное платье, веер и бумажные салфетки.
– Сегодня у тебя великий день, – сказал ему за завтраком Удзикацу. На завтрак подали рис с красными бобами, морского леща и другие праздничные кушанья.
Получив вызов во дворец сёгуна,
Мусаси все же не мог отказаться от оказанной чести потому, что подвел бы своих благожелателей и друзей.
В необыкновенно солнечное утро Мусаси в парадном платье ехал на великолепном скакуне к вратам славы.
На въезде к Приемному павильону стоял высокий столб с надписью: «Спешиться!» Мусаси соскочил с коня, стражник и конюх приняли поводья.
– Меня зовут Миямото Мусаси, – произнес Мусаси установленную этикетом фразу. – Прибыл по вызову, направленному вчера советом старейшин. Сопроводите меня к начальнику приемной.
Мусаси провели в приемную и оставили там, «пока не последует приглашение». Приемная представляла собой просторную комнату, расписанную птицами и орхидеями. Приемная называлась «Комната орхидей». Появился слуга с чаем и сладостями. Птицы не пели, орхидеи не благоухали, и Мусаси начал позевывать.
Наконец появился круглолицый седоволосый придворный, а может, и министр.
– Вы Мусаси? – спросил Сакаи Тадакацу. – Простите, что заставили вас ждать.
Сакаи был крупным даймё, но в замке занимал весьма скромный пост, имея одного человека в услужении.
Мусаси склонился в поклоне, произнеся предписанную этикетом фразу:
– Я – Миямото Мусаси. Ронин из Мимасаки, сын Мунисая, из рода Симмэн. Явился, повинуясь воле сёгуна.
Тадакацу закивал головой, тряся двойным подбородком.
– Вас рекомендовали монах Такуан и даймё Ходзё, владетель Авы однако в последний момент планы сёгуна переменились, – смущенно заговорил он. – Ваше назначение не состоялось. Совет старейшин сегодня собирался еще раз по вашему поводу. Мы повторно обратились к сёгуну, но, увы, тщетно.
Старик сочувственно взглянул на Мусаси.
– К сожалению, в нашем бренном мире подобные превратности подстерегают нас на каждом шагу, – добавил он. – Впрочем, неведомо, счастье или беда оказаться на официальном посту.
– Да, господин, – ответил Мусаси.
Слова Тадакацу звучали музыкой в ушах Мусаси. Радость переполняла его сердце.
– Я понимаю справедливость высочайшего решения, господин. Весьма вам признателен, – радостно произнес Мусаси.
Он увидел волю небес в таком повороте событий, проявление той воли, которая несравненно могущественней власти сёгуна.