Мушкетер
Шрифт:
Когда я подошел, разговор прекратился. Оба собеседника одновременно воззрились на меня. Должно быть, я выглядел необычно, потому что Атос спросил:
– Что с вами, Портос? Вы выглядите так, словно вам только что предложили сделать выбор между Бастилией и Гревской площадью!
– Вы даже не представляете себе, Атос, насколько справедливо это суждение, – ответил я, усаживаясь рядом.
Атос знаком велел кабатчику подать еще вина, я же потребовал жареных цыплят и немедленно принялся за еду. На некоторое время я отвлекся от мыслей о предстоящем аресте моих друзей и о зловещем доне Жаиме. Атос и незнакомый молодой человек помалкивали,
– Познакомьтесь, Портос, это мой дальний родственник [7] . Зовите его Арамисом, – он усмехнулся. – Еще одно странное имя, непереносимое для слуха парижан. Он попал в щекотливое положение, и я уговариваю его сменить сутану на мушкетерский плащ или гвардейскую кирасу. Собственно, сутану наш аббат уже снял, но вот относительно военной службы до недавнего времени колебался. Но, кажется, я его уговорил.
Арамис покраснел.
– Разве что временно, – смущенно заметил он, пожимая мне руку. – Да и то, я еще не решил. Признаться, меня никогда не прельщала военная карьера, я всегда мечтал связать свою жизнь с церковью.
7
Исторические Атос (Арман де Селлег д'Атос д'Отвьель) и Арамис (Анри д'Арамиц) действительно состояли в дальнем родстве.
Приглядевшись, я понял, что отказавшийся от сутаны аббат не так уж юн, хотя и моложе Атоса. Во всяком случае, проницательный взгляд и незаметные поначалу мелкие морщинки, бегущие от уголков глаз, заставили меня набросить как минимум четыре-пять лет к первоначально предполагавшемуся возрасту. В его движениях так же проступала скупая гибкость, больше соответствовавшая зрелому человеку, которую он старательно прятал за подчеркнуто-жеманной манерой поведения.
– Временно, не временно, – проворчал Атос. – Разве есть что-нибудь вечное на этом свете? – он прищурился. – Сдается мне, понятие о монашеской жизни у вас очень своеобразно, – он указал на перевязь шпаги, выглядывавшую из-под плаща молодого человека.
– Монахи, освобождавшие Гроб Господень, тоже носили оружие, – кротко возразил Арамис. – Но от этого они не переставали быть духовными лицами.
– Ну-ну. То есть, тот офицер, которого вы сегодня так удачно прикололи на Пре-о-Клер – переодетый сарацин? – невозмутимо поинтересовался Атос. В глазах Арамиса сверкнула молния, которая впрочем, тут же погасла. Как ни был я занят невеселыми мыслями, но меня чрезвычайно заинтересовал родственник Атоса. В отличие от прямодушного и благородного Атоса, в нем, похоже, уживались два человека. Один, жеманный и лукавый монах, не вызывал у меня особого интереса. Куда любопытнее и привлекательнее показался мне другой Арамис – человек сильных страстей, самолюбивый и вспыльчивый, могущий стать чрезвычайно опасным для недругов.
Атос повернулся ко мне.
– Да! – вспомнил он, и тотчас словно облачко набежало на его лицо. – Что должны были означать ваши слова, Портос? Надеюсь, вы пошутили?
– Увы! – мрачно ответил я. – Вовсе нет. Я поставлен перед выбором, который ничем, в сущности, не отличается от того, о котором вы только что сказали, Атос, – и я осушил стакан. – Простите, но я не могу рассказать всего.
При
– Прошу меня простить, – сказал он, с обезоруживающе виноватой улыбкой. – У меня еще есть кое-какие дела, – он взял шляпу, лежавшую на скамье. – Надеюсь, мы еще встретимся.
– Нет-нет, вы тут ни при чем, Арамис, – поспешно сказал я. – Дело вовсе не в вашем присутствии, просто я получил секретный приказ, содержание которого не могу раскрыть даже друзьям. И он поверг меня в отчаяние. Даю слово – вы тут ни при чем!
Арамис пристально посмотрел на меня, ничего не ответил, но после короткого колебания(,) вернулся на свое место.
– Полноте, Портос! – произнес Атос с ободряющей улыбкой. – Нет на свете таких приказов, которые могли бы повергнуть мушкетера в отчаяние!
– Я не мушкетер, – уныло произнес я. – Возможно, будь я мушкетером, дело могло сложиться иначе.
– Пока не мушкетер! – воскликнул Атос. – Но непременно будете им!
– Боюсь, что теперь мое будущее под очень большим вопросом, – голос мой при этом предательски дрогнул.
Высокий лоб моего друга прорезала глубокая морщина.
– Что это значит, Портос? – спросил он. – Надеюсь, этот приказ не предписывает вам немедленной отставки? Понимаю, что вы не можете сообщить нам его содержание – и вы совершенно правы, служба есть служба, – но предаваться унынию, имея друзей, мне кажется, удивительным. Если вам нужна помощь – только дайте знать! Моя шпага чего-то стоит, и она всегда к вашим услугам!
Я был растроган. Но, к сожалению, эта действительно превосходная шпага никак не могла помочь мне выйти из положения, в котором я оказался.
– Мне предстоит покинуть Париж, – сказал я со вздохом. – Государственная служба, господа. Я буду отсутствовать несколько дней, возможно – две недели... – тут я вспомнил о Мушкетоне, который все еще наблюдал за домом Лакедемов. – Атос, могу ли я воспользоваться помощью вашего слуги?
Атос тотчас знаком подозвал Гримо, стоявшего в отдалении. Когда тот приблизился к столу, я попросил его отправиться на улицу Кассет и передать Мушкетону, чтобы тот возвращался домой и готовился к дальней дороге. Выслушав меня, Гримо вопросительно взглянул на своего господина. Атос молча кивнул.
После ухода слуги, мой друг вновь обратился ко мне.
– Так расставание с Парижем вызывает у вас такую скорбь? – он недоверчиво покачал головой. – Или вас печалит мысль о том месте, куда вы направляетесь? Полно, Портос, встряхнитесь же!
Арамис улыбнулся. При этом взгляд его оставался цепким, настороженным и вовсе не веселым.
– Вы упомянули о выборе между Бастилией и Гревской площадью? Так вот, я стою, скорее, перед выбором между Сциллой и Харибдой, – сказал я с несчастным видом. – Дорогой Атос, я получил приказ, выполнение которого крайне затруднительно. Во всяком случае, для меня. И теперь я просто не знаю, как мне поступить.
– Что значит – затруднительно? – Атос чуть поморщился. – Портос, вы говорите загадками. Черт возьми, вы же служите в гвардии и отнюдь не в самой плохой роте! Не может быть, чтобы Дезэсар поручил вам нечто невыполнимое!
Арамис пристально смотрел на меня, не произнося ни слова. Атос некоторое время молчал, словно изучая мое лицо, и вдруг спросил, чуть понизив голос:
– Может быть, выполнение приказа противоречит понятиям чести?
Я опустил голову и ничего не ответил.
– Это так?