Мусорщики "Параллели" 3
Шрифт:
Гильгамеш не успел даже слова произнести в ответ, так как зарычал сын вожака:
— Убейте меня!
— А смысл? — чуть подняв брови, спросил Осирис.
— Я теперь позор своего племени, — прорычал варвар и вдруг раздался звук рвущихся верёвок. Руки сына вожака были свободны и он, скрестив их на груди, одним быстрым движение уселся там, где и стоял. Варвар скосил взгляд и увидел, что в его шею упиралось жало Джитуку, а спиной почувствовал, как в неё упёрлись наконечники копий охраны, в глазах которых читался животный
— Я не до такой степени сумасшедший, чтобы атаковать всех сразу. Остынь, головешка.
— Джитуку, вернись на своё место, — чуть раздражено произнёс Осирис, тяжело вздыхая, — Я уже сказал, что лишь я виноват в том, что остался без руки, а Каину не он лицо порезал. Вы, трое! — обратился он к охране. — Ещё чуть-чуть и вы проткнёте его насквозь. А теперь, будьте любезны, выйдите и войдите тогда, когда мы вас позовём.
Он тяжело вздохнул и, не обращая внимания на недовольства уходящей стражи, вновь обратился к варвару.
— А ты, однако, хорошо говоришь на нашем языке. Хотя я не слишком удивлён. К тому же, меня сейчас волнуют другие вопросы. Лучше ответь мне, почему ты решил, что опозорен?
— Потому что вы убили моего отца, а это должен был сделать я! Мне остался всего лишь один лунный цикл до того, когда мне дали бы право побороться с ним за место вожака! А вы его убили!
— Тогда кто тебе мешает сразиться со мной или с моим братом? — поддал голос Каин. В его голосе была острая, как лезвие, ирония. — Можешь хоть здесь и сейчас, а можешь тогда, когда захочешь.
— Вы не понимаете! — сквозь зубы, произнёс варвар. — Я должен был победить именно его, таков наш обычай!
— Обычаи имеют привычку устаревать, — сухо парировал Гильгамеш.
— Вы не одной крови со мной, — хмурясь, ответил варвар.
— Тогда скажи мне, — Авель резко поднялся и подошёл к сыну вожака. Джитуку уже готов был стать между ними, но его остановил Осирис, ловко схватив того за пояс здоровой рукой и усадив на место. Авель достал из рукава кремниевый нож и полоснул им по ладони. Из кривой раны потекла рубиновая кровь. — Если кровь одного из нас станет твоей, то ты сможешь исполнить свой долг?
Авель преподнёс ладонь к лицу варвара. Сын вожака всмотрелся в неё. Его лицо выражало удивление и недоверие.
— Чего вы хотите от меня? — выдавил из себя он, всмотревшись в блеклые глаза Авеля.
— Мы хотим, по крайней мере, подавляющие большинство из нас, чтобы ты стал одним из нас. Почти все мы видим в тебе потенциал, — вяло произнёс Осирис.
На весь зал раздался пронзительный рычащий смех варвара. Он, выпучив глаз и скалясь, ещё раз осмотрел всех присутствующих, кроме Сарасвати, а затем с силой хлопнул себя по коленям и, смотря в глаза Авелю, сказал:
— Вы понимаете, что я могу теперь убить каждого вас? Естественно, в честной битве. Вы на это пойдёте?
— Это твоё право, как благородного
— Это ещё почему?
— Потому что мы и сами подчиняемся другому человеку, — ответил Осирис.
— Ну и где этот трус, что отправил своих людей на битву, а сам прикрылся их спинами?
— Учитель не трус! — вспыхнул Джитуку, вновь берясь за своё жало и бросаясь на варвара.
— Джитуку! — тихо, но властно произнёс Авель, не сводя взгляда с сына вожака. Джитуку замер с раскрытым ртом. Дэвид мог его понять, так как до этого Авель не проявлял таких жестоких полутонов в голосе.
— Это было наше личное испытание, — продолжил Авель, обращаясь к варвару. — Поэтому он и не помогал нам.
— Тогда, где он сейчас? — оскалившись, спросил сын вожака.
— Он сказал, что должен на время нас покинуть. Встреча назначена через два полных лунных хода. Он будто бы знал, что нам будет нужно время на залечивание ран.
Варвар вновь хрипло рассмеялся, уловив в выражении лица Авеля лёгкую обиду. Насмеявшись от души и утерев слёзы, он вдруг стал серьёзным:
— Значит, если я смогу его победить, то я стану вашим вожаком?
— Если сможешь, — тихо произнёс Авель. За его спиной все переглянулись и растянулись в хитрых улыбках, но, к счастью, варвар их не увидел.
— Тогда! — варвар схватил Авеля за руку и слизнул с неё кровь, а затем грубо отпустил её. Он вновь посмотрел на Авеля. Тот, чуть напуганный, но поняв всё правильно, держал другую руку вытянутой назад, растопырив ладонь. Варвар отвёл взгляд от Авеля и увидел, что Джитуку повалил и придавил к земле красный и вспотевший Камнескрёб. Сын вожака вытер кровь со своих губ и вновь оскалился. — Тогда я отныне ваш брат!
— Ну а ты! — сын вожака указал пальцем на Гильгамеша. — Я не считаю, что выиграл, но также я не читаю, что и ты выиграл. Проще говоря: у нас ничья.
— Ты хочешь реванша? — спросил помрачневший Гильгамеш.
— А зачем? Ты ведь не вожак, — оскалился варвар. — Поэтому не вижу смысла драться с равными себе. По обычаям моего племени… хех, по обычаям моего старого племени, исходы таких битв приводят к побратанию. Проще говоря, ты теперь мне не только названный брат, но куда более близкий человек.
«Какой, однако, милый обычай!» — иронично подумала Сарасвати, хитро посмотрев на покрасневшего Гильгамеша. Варвар круто обернулся к Сарасвати, уронив челюсть. Многие заулыбались, а дочь вождя рудокопов, сдерживая смех, попыталась спрятаться за спиной Камнескрёба. Жвалы на челюстях варвара заработали из стороны в сторону, но вдруг он натянуто хмыкнул и рявкнул на Сарасвати:
— Ничего милого я не вижу! А теперь я отбываю в свою нору! Или мне позволено остаться здесь?