Мусорщики "Параллели" IV

Сидоренко Георгий

Ивар и Ам взволновано переглянулись и быстро подошли к окну. Почти одновременно с ними к окну подошли девушка с молодым мужчиной.

— Ой, какой он серьёзный и хмурый, — заметила девушка, прижимаясь к своему собеседнику, а потом, приглядевшись, охнула. — С ними командир Мендель с главнокомандующим и госпожа Сина! А я думала, что это будет более локальная встреча.

— Ну, как минимум, командира стоило ожидать, Хана, — протянул Ивар, внимательно провожая взглядом небольшую процессию, следовавшую ко входу в столовую «Военную академии», в которой и собрались мусорщики. —

Особенно если учесть, что он весьма простой человек. А вот, что здесь забыла госпожа Сина?

— Да пох на это! — выпалил Кин, отлипая от стекла и молнией направившись к выходу.

— Ам, — не оборачиваясь, спокойно сказал Ивар.

— Да, понял я, — угрюмо ответил он. Ам достал из маленькой сумочки, висевшей на его ремне, свинцовый шарик размером с горошину. Зажав снаряд между указательным и большим пальцами вытянутой руки, он запустил его прямо в затылок Кина. Тот уже добежал до закрытой двери, когда пулька угадила в него. Кин, издав звук, среднее между кряканьем и хрюканьем, упал лицом вниз, при этом зацепив макушкой дверь. На ней осталась тонкая кровавая полоса.

С противоположной стороны зала поднялся дробный звук. Через несколько секунд в проёме двери, откуда валил ароматный запах, появился коренастый мужчина с короткой рыжей шевелюрой. Он был облачен в белую рубашку с короткими рукавами и белые штаны, а на голове восседал белый накрахмаленный поварской колпак. Лишь небольшое жирное пятно возле ворота рубашки портило впечатление от одежды. Повар внимательно и с недоверием осмотрел столовую, а потом уставился на присутствующих. Они испуганно посмотрели на мужчину, плотно сжимая рты. Повар коротким кивком указал на обмякшее тело Кина и спросил грубым гортанным басом:

— Почему этот идиот лежит возле двери моей столовой, и какого чёрта она замарана его грёбанной кровью?

— Он, эм, хотел устроить маленький сюрприз нашему новичку, Моти, — очень тихо ответил Ивар. Он — двухметровый гигант, сутулился и старался не глядеть в глаза маленькому повару, — Поэтому Ам… его успокоил.

— Вот значит как, — с убийственным холодом, протянул Моти, слаживая руки на груди и щуря глаза. — Ну тогда ладно, но испорченную дверь, я запишу на его счёт. И учтите, если в моих владениях хотя бы у одного из стульев будет хотя бы одна малюсенькая трещинка, то я за себя не отвечаю.

Повар, захлопнув за собою дверь, исчез, а четверо друзей ещё с полминуты стояли как вкопанные. Первым опомнился Ивар. Он тряхнул головой и слабо промолвил:

— До сих пор не могу понять, почему этот человек наводит на меня столько страху. Ладно, Ам, давай живо перетащи этого идиота за стол и усади его так, чтобы казалось, что он спит.

— Что? — возмутился Ам, всё ещё стоя у окна, — Хватит того, что я оглушил его. Пусть лежит, где и упал. К тому же, Чуви всегда ищет повода поглумиться над ним, так зачем его лишать такой радости?

— Не Чуви ищет повода поглумиться, а сам Кин, по доброте душевной, на него нарывается. И поэтому: я, и даже ты, не позволим, хотя бы сегодня, случиться очередной сценке трагикомедии, — спокойно, но с сильным нажимом в каждом в слове, ответил

Ивар, подходя к столу и ложа на свой недоделанный отчёт правую руку, на которую была надета тусклая красно-белая перламутровая перчатка. Секунда, и отчёт исчез во вспышке света.

— Мне запрещаешь пользоваться Паутиной, но при этом используешь Арсенал, — недовольно пробубнел Ам, пока тащил Кина за подмышки к свободному месту.

— Я командир среднего звена, чтоб тебя Ам, и я и имею право использовать Арсенал в пределах всех этажей «Параллели», — тихо и угрожающе буркнул Ивар, но при этом подхватил Кина под ноги и помог ему усадить своего нерадивого подчинённого за стол. Он скрестил ему руки на груди и наклонил голову к ней же. Ивар и Ам отошли чуть в сторону и присмотрелись.

— Будто уснул после тяжёлой смены, — мягко заключил Ивар.

— Ага, бедняжка, — мрачно согласился Ам. Они посмотрели друг на друга, после на Хану и её партнёра. Те также перевели взгляды с Кина на Ивара и Ама. С секунду другую они смотрели друг на друга с серьёзными лицами, а потом звонко рассмеялись, и смеялись бы дальше, но вдруг услышали голоса со стороны входа в столовую. Ивар с Амом кое-как успели сесть за свои места, когда дверь распахнулась и в зал, расправив руки, вошёл Чуви с иронично важным, полным пафоса, видом:

— Господа и дама! Я принёс вам как хорошие, так и плохие известия! Хорошая заключается в том, что у нас новый союзник, коллега и, я на это надеюсь, добрый друг! Но есть и дурная весть! За мной увязались два злых бесноватых духа! Дух хмурости и дух чрезмерной заботы!

— Да уж, гонец из тебя весьма посредственный, Чуви. — прорычал Гарибальди, выходя из-за его спины. Следом появился сияющий Бэбил и Анхель, злобно сверлящая взглядом Чуви. Петрос медленно осмотрел быстро поднявшихся мусорщиков, положивших кулаки на сердце, и вдруг улыбнулся, отчего все четверо вздрогнули и побледнели. От этого оскал с лица Петроса исчез быстрее, чем успел появиться. — Что-то вы подозрительно тихие! Где группа Нефертати?

— Ещё на задании, — бесцветно ответил Ивар, при этом всё время, пытаясь заглянуть за плечо начальства.

— Ясно. Стоп, я не понял! Почему это наша заноза номер три не поднялась? Он что, спит!?

— Это… он вновь перестарался на тренировках в симуляторной. — безмятежно, но при этом быстро оглянувшись на своего подчинённого, ответил Ивар и в конце натянуто улыбнулся Гарибальди.

— Да что ты говоришь! Вот бедняжка! Бэбил! С этого олуха объяснительную. Ну, как видишь, Анхель, проблемы сами по себе устранились. И хватит там шипеть на Чуви!

— Это я шиплю? — резко отвернувшись от Чуви, тихо, но злобно прошипела Анхель.

— Ну не я же! Так, не злите меня! Рассаживаемся! И…

— Главнокомандующий? Вот это неожиданность.

Гарибальди посмотрел вперёд и увидел, что в проёме кухонной двери стоял повар Моти, скрестив руки и с глубочайшим уважением смотрел на него.

— Приветствую, Моти! — усмехнулся Петрос и поднял руку. — Особый случай. Поэтому я не против, если ты для меня приготовишь что-нибудь из моего любимого.