Муссолини
Шрифт:
На самом деле в марше на Рим 28 октября участвовало лишь 26 000 фашистов, хотя на севере Италии у них были большие резервы. Большинство участников марша были вооружены винтовками и револьверами, у остальных имелись только дубинки. У генерала Пуглиезе в Риме было 12 000 человек, в распоряжении которых имелось все вооружение итальянской армии и артиллерия. Нет сомнения, что если бы армия открыла огонь, она бы рассеяла фашистов и положила бы конец их маршу на Рим, а возможно, и политической карьере Муссолини.
Но мог ли король полагаться на верность своей армии? Подчинилась бы она приказу стрелять по фашистам или взбунтовалась и перешла на их сторону? Из разных мест на севере Италии поступали рапорты, в которых
Ночью король консультировался со всеми, кого мог разыскать. В том числе он советовался с Саландрой, либеральным премьер-министром 1915 года, ввергнувшим Италию в войну. В Рим приехал Де Векки (армейские блокпосты на дорогах не помешали прибытию квадрумвира), туда же прибыл и Гранди. Генерал Диац тайно прибыл в Рим из Флоренции и вместе с генералом Пекори Джиральди явился к королю. Джиральди писал позднее, что король спросил у них, как поведет себя армия. «Ваше Величество, — ответил ему Диац, — армия выполнит свой долг, но будет лучше не подвергать ее этому испытанию». Джиральди добавляет, что и сам дал почти идентичный ответ на этот вопрос короля.
Грэм разделял сомнения короля в лояльности итальянской армии. 28 октября он писал Керзону, что лишь 20 % военных частей поддержат правительство против фашистов. Полиция, в меньшей степени королевская гвардия надежны, но, «по моему мнению, если фашисты откажутся от конституционного решения и станут действовать силой, противостояние им будет весьма слабым».
Отказ короля ввести осадное положение одобрила вся Италия, кроме социалистов и коммунистов. Когда король спустянесколько часов рассказал об этом Саландре и попросил откровенно ответить, прав ли он, Саландра ответил, что считает короля абсолютно правым, так как у него недостаточно военной силы противостоять фашистам. Грэм был с этим согласен. 31 октября он докладывал Керзону: «Всем прекрасно известно, что войска отказываются предпринимать какие-либо силовые действия против фашистов, которым симпатизируют». Он считал это не удивительным, так как после окончания войны офицеров так оскорбляли на улицах, что им было официально рекомендовано носить штатскую одежду, дабы не провоцировать несчастных случаев. А фашисты всегда прославляли армию. Кроме того, Грэм считал, что король «поступил мудро, отказавшись подписать указ об осадном положении, и это не только спасло положение Его Величества, но и вызвало бурю энтузиазма в его пользу».
Когда король сообщил Факте о своем решении, тот подал в отставку. Король попросил Саландру сформировать правительство и предложить в своем кабинете портфели министров Муссолини и другим фашистам. 28 октября Муссолини в Милан поступил телефонный звонок от личного королевского секретаря, который осведомлялся, согласится ли он и четверо других фашистов войти в правительство Саландры. Это было то самое предложение, которое Муссолини сделал Саландре несколькими неделями раньше и которое Саландра категорически отверг. Теперь его отверг Муссолини. Он сказал, что фашисты не для того тратили столько усилий, идя маршем на Рим, чтобы удовлетвориться несколькими креслами в правительстве Саландры. Он не примет никаких постов, кроме поста премьер-министра. На следующий день секретарь короля позвонил снова с предложением сформировать правительство и сообщением, что за Муссолини будет послан специальный поезд, чтобы срочно доставить его в Рим.
Муссолини от специального поезда отказался и поехал в Рим в обычном спальном вагоне. Когда в понедельник, 30 октября, в 8 утра он прибыл в Чивитавеккыо, его приветствовала
Через несколько часов по Риму разошлась история о том, как Муссолини явился на прием к королю в фашистской черной рубашке и первое, что он сказал, представ перед королем, было: «Ваше Величество, я привожу к вам Италию, одержавшую победу при Витторио-Венето и заново окрещенную новой победой». Эти рассказы стали частью фашистской легенды, но правды в них нет. Рашель написала, что перед отъездом из Милана Муссолини велел ей напомнить ему уложить в чемодан визитку для аудиенции у короля и что он всегда отрицал, будто говорил королю насчет того, что привел к нему Италию, одержавшую победу при Витторио-Венето.
Король спросил Муссолини, готов ли тот сформировать правительство. Муссолини согласился и вернулся в Квиринал несколько часов спустя со списком министров. Заметим, обычно у премьер-министра на формирование кабинета уходило несколько дней. Но Муссолини было 39 лет, и он был самый молодой премьер-министр в истории Италии. До него пальма первенства принадлежала Кавуру, ставшему премьер-министром королевства Пьемонт в 1852 году в возрасте 42 лет. Последующим премьер-министрам было за шестьдесят, когда они впервые занимали этот пост.
Кроме поста премьера, Муссолини взял себе министерство внутренних дел и министерство иностранных дел. В кабинете было еще тринадцать членов. Только трое из них были фашистами. Еще трое были демократами-республиканцами, двое — членами Католической народной партии (пополари), один националист и один либерал. Остальные трое были просто уважаемые фигуры, не занимавшиеся политикой. Генерал Диац стал военным министром; адмирал Паоло Таон ди Ревель — министром флота, а известный философ Джованни Джентиле — министром образования. Квадрум-вир генерал Де Боно стал шефом полиции.
С севера в Рим прибыли еще колонны фашистов. Теперь их число доходило до пятидесяти тысяч. Большинство населения их приветствовало, особенно охранявшие столицу войска. Грэм неоднократно повторяет в своих донесениях, что они необычайно дисциплинированны и прекрасно себя ведут. «Учитывая то, что итальянская раса весьма темпераментна и не приемлет дисциплины, — писал он Керзону, — порядок и дисциплина, которые демонстрируют фашисты, просто замечательны». Его не особенно тревожат рассказы о том, что некоторые фашисты врывались в рабочие кварталы Трионфале и Сан-Лоренсо, причем были обстреляны коммунистами и сами убили двух коммунистов, а также сожгли помещения Коммунистической и Социалистической партий. Грэм восхваляет фашистов за их отличную дисциплину и выучку, когда они прошли парадом мимо Квиринала 31 октября, демонстрируя свою преданность королю. Король стоял на балконе вместе с генералом Диацем и принимал их приветствия.
Оттуда они промаршировали на железнодорожный вокзал. Муссолини был полон решимости продемонстрировать окончательное доказательство фашистской дисциплины, выведя их из Рима до того, как они вызовут раздражение жителей. Его правительство обеспечило нужное количество поездов и с умелой помощью железнодорожных служащих в течение трех дней отправило более пятидесяти тысяч фашистов по домам.
Муссолини остался в Риме в качестве премьер-министра. В его кабинете было всего лишь три фашиста, а в Палате депутатов — только 38 членов фашистской партии, но самое главное — король, армия и большинство итальянцев были за него. «Муссолини является полным хозяином положения, — писал 31 октября Грэм Керзону, — и обладает возможностями, которыми не пользовался до него ни один итальянский премьер-министр».