Муть. Из брючного блокнота
Шрифт:
– А что было-то? – обескуражено спросил Максим Устинович, не понимая того, то ли ему следует обрадоваться вместе со всеми, то ли выждать.
– Получилось так, что Олег с приятелем подрались с каким-то мужиком возле ночного клуба. Вот и всего делов, – через смех произнёс Хватов.
– А причём здесь гаишники? – решил уточнить Максим Устинович.
– В том-то всё и дело, что эти охламоны устроили там точку для заработка… Ну и когда всё это началось, – подполковник поводил плечами и головой, имитируя уклонения в кулачном бою, – эти дураки и прихватили наших парней… – Хватов улыбаясь, кивнул в сторону Олега. – Но с другой стороны, парням даже повезло,
– В какую машину? – спросил у сына Максим Устинович и с явным сомнением добавил. – У тебя не только машины, у тебя ещё и прав-то нет.
– Права у меня есть, а машину я беру в прокат, – вяло ответил Олег, устало зевнул и откинулся на спинку дивана.
Максим Устинович с негодованием посмотрел на Хватова, явно подозревая того в том, что права у его сына могли появиться только благодаря непосредственному участию в этом подполковника.
Егор Рудольфович извинительно развёл руками и продемонстрировал лицом недоумение, которое можно было бы озвучить словами: «простите, но теперь уже ничего не поделаешь, хотя, честно сказать, я думал, что вы в курсе». После этого он с упрёком посмотрел на Олега, который с усмешкой ему подмигнул.
– Вот как кругом бардак… так и у вас, когда не надо… – язвительно произнёс Максим Устинович, потом доброжелательно посмотрел на подполковника, чуть помолчал и уже начальственным тоном продолжил. – Никого это не красит. Почему у тебя пьют в отделениях?.. Первый раз слышу о таком безобразии. Точки какие-то у гаишников… это-то ещё откуда такое явление взялось?.. не было ведь никогда, – Максим Устинович посмотрел на сына, но тот похоже дремал, тогда он перевёл взгляд на подполковника, который чуть ли не конспектировал глазами его высказывания, после этого он глянул на Ларису Яновну, которая надменно улыбалась, глядя на него. – «Дьявол бы вас всех разодрал! Как же я всех вас ненавижу! Особенно тебя, Хватов! По глазам твоим подлым вижу, что бумажечки на меня собираешь и только и ждёшь удобного момента, чтобы их вывалить». – Ты разберись там Егор Рудольфович с этими… отклонениями. Ты ведь знаешь, как я к тебе отношусь… и ценю тебя, как хорошего организатора… – («Ценишь ты, хапуга, только деньги, да ещё мои услуги, которые я оказываю для тебя лично» – подумал Хватов, преданно глядя на Максима Устиновича). – Кстати, Егор Рудольфович, мы тут подумали и решили представлять тебя к награде за эффективные действия при пресечении беспорядков на несогласованном митинге. Но это пока секрет… я тебе чисто, как… – Максим Устинович встал и протянул через стол ладонь для рукопожатия.
Хватов выпрыгнул из кресла, согнулся в спине, бережно обнял двумя руками протянутую ладонь, поднял голову и, подобострастно глядя в глаза Максима Устиновича, произнёс:
– Благодарю за оценку моего скромного труда, Максим Устинович! Отслужу!
– Никогда в этом не сомневался. Тогда на этом закончим… Да, забыл спросить. А с этим мужиком… ну, с которым драка была… ты уж его тоже… в общем, разберись без эксцессов и продолжений.
– Он сейчас в больнице. От вас я немедленно еду туда и решу там все вопросы с ним… и с врачами.
– Почему в больнице? Как он туда попал? – крайне озабоченно и, предполагая что-то недоброе, спросил Максим Устинович.
– Его скорая забрала… Эти дураки гаишники ко всему ещё и скорую вызвали.
– Говори толком! Что там произошло на самом деле?.. Кто этот мужчина… в общем, что он собой представляет? – нервно
– Некий Небов Радион Борисович. Причём имя у него написано через “а”, 1962 года рождения, проживает в микрорайоне авиаремонтного завода… в обычной двухкомнатной хрущёвке. Сейчас мои пробивают его место работы, родственников, знакомых. В общем, ничего особенного собой он не представляет… – подполковник глянул на Максима Устиновича, обнаружил на лице начальника удовлетворение от услышанного и продолжил. – Вроде бы у него сотрясение мозга и что-то там ещё.
– Имя действительно несуразное. Что там было-то… из-за чего всё? – спросил Максим Устинович, недовольно поглядев на сына.
– Не из-за чего… Так, сцепились, да и всё, – вяло ответил Олег, не удостоив отца взглядом.
– Как не из-за чего, если он больнице! – гаркнул Максим Устинович.
– А ты естественно хотел, чтобы в больнице был я, – зло произнёс Олег и, заложив ладони за затылок, задрал голову вверх.
– Максим Устинович, – встрял в перепалку отца с сыном подполковник, – я сейчас поеду, во всём разберусь и немедленно доложу. Никаких нехороших последствий даже не предполагается. Бутылку на месте происшествия не обнаружили…
– Какую бутылку? – перебил Хватова Максим Устинович.
– Это я… к примеру, – спохватился Егор Рудольфович. – И скорее всего этого… Небова никто особенно и не бил… вероятнее всего он сам упал. По-крайней мере, именно такой вывод сделал дежурный по отделению, опросивший гаишников и… парней.
Максим Устинович бросил взгляд на сына и обнаружил на его лице презрительную улыбку. Это обстоятельство его сильно разозлило, он направил указательный палец на подполковника и ядовито произнёс:
– Так они же были пьяные.
– Но не до такой же степени… чтобы не исполнять свои служебные обязанности, – твёрдо сказал Хватов.
Максим Устинович сжал губы змейкой, неимоверно обозлил свой взгляд, вцепился им в нос подполковника, накачал в себя побольше ненависти выдохом: «э т о у ж е», при этом он растягивал каждую букву… И, казалось, вот сейчас он взорвётся гневной тирадой… но через несколько мгновений он насильно сделал своё лицо устало-задумчивым и из его уст полились спокойные и даже просительные интонации:
– Ну, ладно. Время дорого. Давай, Егор, всё бросай и поезжай… туда. Закрой всё до обеда. У меня сегодня в два совещание со всякой этой… общественностью. Выборы на носу – сам понимаешь. Поэтому нам сейчас все эти… инсинуации ни к чему… Если что… и этот заартачится, а при таком имени от него всего можно ожидать… в общем, сам решай… и “так” – тоже можно (на их изуверско-чиновничьем языке, это означало «урегулировать проблему через бабло»), ну, а если нет… то тебе видней, как сделать, чтобы дело не пострадало. Но, доводить сегодня до всех этих… вбросов. Так и выборы можно… и страну просрать! А этого нам с тобой никто… да и самим не надо. На этом закончили. Поезжай! Как всё утрясёшь, сразу ко мне – я должен быть полностью в курсе всех дел.
– Так точно, Максим Устинович! – подполковник отпружинил от кресла, кивнул и поспешно вышел из кабинета.
– Дверь там захлопни, Егорушка, – проворковала ему вслед Лариса Яновна и ласково улыбнулась вдогонку.
Максим Устинович поставил локти на стол, сложил пальцы в замок, опёрся подбородком на это нервно подрагивавшее сооружение и стал изучающе смотреть на сына. Тот же продолжал безмятежно лицезреть закрытыми глаза в потолок и, похоже, начал даже засыпать.
– Может быть, всё-таки что-нибудь пояснишь? – прервал тишину Максим Устинович.