Муть. Из брючного блокнота

Тиккоев Павел

«А ведь очень похоже на то, что тут коса вполне себе может найти на камень. Столько трудов может пойти прахом… Нет, никакой катастрофы в этом нет, ведь есть и ещё один вариант, который можно сегодня же пробить… явно есть и другие возможности… надо только позаниматься и они появятся. Но, вот время это да! “Банкомат” дал слишком мало времени… А с другой стороны, если тебе надо срочно и бегом – будь добр и плати тогда по высшему разряду… Решаю так: сейчас я с ним договорюсь в любом случае, все расходы предъявлю Максиму Устиновичу, и если они для него будут непосильны, то это будут уже его проблемы… Предложу ему тогда установить бюджет сделки и не делать жёстких ограничений по времени… А тебе, уважаемый Лев Николаевич, придётся остаться без этой работы, да и без любой другой работы от меня – твой контакт мой “айфончик” поместит в реестр плохих парней, – Леонтий Щадович ещё разок обвёл

изучающим взглядом жилище, сосредотачивая его на мелочах. – А дела-то твои Лёва всё-таки пл'oхи! – заключил он. – Но, как ни крути, а жаль, если с тобой не получится! Ещё и потому, что и “Казанова” из тебя мог бы получиться очень даже пристойный. Вот так-то, Лариса Яновна! Вам самой лучше бы устраивать собственные удовольствия» – Коваль закруглил размышления, коварно задумался на несколько секунд, принял окончательное решение, сделал взор орлиным, но дружелюбным и заговорил ультимативным, но и снисходительным тоном:

– Прошу уважения к себе! Три тысячи. Да?.. Или я зря теряю своё дорогое время… и деньги тоже. Хорошие деньги, – сказав это, Коваль встал с диван, вышел на средину комнаты, мельком глянул на свои наручные часы, которыми нельзя было не гордиться человеку, вхожему в “высокие кабинеты” и, поправив на теле пиджак, дал понять, что он готов закончить разговор и выйти из квартиры.

– Хорошо, Леонтий Щадович, три тысячи, но только из уважения лично к вам, – радушно улыбаясь, сказал Челноков, подошёл к Ковалю и протянул ладонь для рукопожатия, которую Леотий Щадович небрежно потискал, хоть и не очень этого желал. – Договорились! Три тысячи фунтов стерлингов ежемесячно!.. И, конечно же, при условии удовлетворения пациентки в пределах её желаний, – добавил Лев Николаевич, не отпуская руки Коваля.

«Ну, ты и… А что собственно здесь такого? Чем я рискую?.. Может быть, это даже и к лучшему? Сумма – в пределах той, которую я заранее наметил и даже чуть ниже… правда она была на двоих, а теперь только для этого… А с другой стороны, я не связываю себя рисками по ежемесячному выкраиванию своей доли… Но этот-то! Как ловко ты Лёвушка пристроил мне эти стерлинги. Да, ты не из простых! Но бизнес есть бизнес. Здесь моя ошибка – надо было обозначить название валюты. Что ж, молодец “Казанова” – выкрутил себе… хорошие деньги. Но не обольщайся… ремонт я тебе сооружу подешевле, да и на шмотки потрачу поменьше. Но и отдаю тебе должное – молодец! И если “банкомат” всё проглотит – мы с тобой эту “кашу сварим”» – всё время этих своих раздумий-терзаний Коваль упорно смотрел на Челнокова, пытаясь что-то для себя понять, но лицо Льва Николаевича было спокойно-невозмутимым, а глаза его искрили преданностью.

– Окей! Договорились! – произнес, наконец, Леонтий Щадович и крепко сжал руку Челнокова. – Ремонтники приедут завтра с утра. Их начальник передаст тебе деньги. В пределах этой суммы приобретёшь хорошую литературу по своим новым профессиям – это в первую очередь, остальное истратишь на шмотки, – ты должен предстать перед пациенткой в соответствующем виде… Пока будет идти ремонт квартиры, у тебя есть время на то, чтобы изучить свои новые профессии… четырёх дней для этого вполне достаточно… Остальные инструкции получишь позже. Всё ясно? Вопросы?

– Хотел бы увидеть фотографию пациентки и узнать о ней кое-какие личные данные… исключительно для подготовки к работе.

Коваль на секунду задумался, потом вернулся к дивану, присел, достал телефон и что-то в нём отыскав, стал, молча смотреть на экран.

– Подойди-ка сюда, присядь, – сказал Леонтий Щадович и похлопал рукой по подушке роскошной мебели подле себя.

Челноков расторопно подошёл и скромненько присел рядом с Ковалем. Сидел он с прямой спиной и вытянутыми вперёд руками, сложенными на колени.

– Вот, эта дама. Знаешь её? – спросил Леонтий Щадович, развернув экран в сторону Льва Николаевича.

– Нет, не имею удовольствия знать… Однако сумму хотелось бы немного… увеличить, – в раздумье произнёс Челноков и сделал попытку аккуратно взять телефон из рук Коваля.

– Главное в человеке – душа. Это прекрасная и очень душевная женщина… И мне совершенно не нравится то, что ты уже изначально начинаешь относиться к пациентке как… – Коваль отдернул руку и погасил экран.

– Виноват, Леонтий Щадович. Прошу простить мне эту бестактность. Смею вас заверить, что это в первый и последний раз… И это недоразумение никак не отразится на наших взаимоотношениях с пациенткой. Скажите, пожалуйста, как её имя отчество… и если возможно фамилия? Нет-нет, фамилия вовсе даже не требуется, – торопливо наговорил извинений Челноков.

«Вот и хорошо! Вовремя жадность твоя мозги твои опередила. У

меня теперь возможностей только прибыло» – довольно заключил Коваль.

– Даже не знаю, Лёва, что тебе сказать. Расстроен я. Честно, не ожидал… от умного человека!.. И вдруг, такая… вот слово даже не могу подобрать… Давай так: сейчас я тебе больше ничего говорить не буду. И ты помолчи… Лев Николаевич! Помолчи! Сиди, молчи и слушай… Я теперь должен всё это ещё раз взвесить… обдумать. Сам понимаешь, сколь надёжный и одновременно порядочный человек мне нужен… я уже не говорю о том, насколько он должен быть предан лично мне. Помолчи, Лёва! Не надо тебе вот сейчас больше ничего говорить! Сейчас от тебя ничего уже не зависит. Будет так, как решу я!.. А мне теперь нужна пауза. И так, если завтра до 10 утра приезжает ремонтная бригада – значит всё пойдёт дальше как мы и договорились… если нет, то это будет означать, что ты не сможешь оправдать моё доверие… и заработать деньги, большие деньги. Молчи, Лев Николаевич!.. Иначе безвозвратно всё только усугубишь. Сейчас я уйду. Ты меня не провожаешь! Сиди и думай… Можешь, конечно, чтобы время зря даром не терять, “погуглить” и поискать информацию по этой специальности… Если конечно она тебя заинтересовала просто как таковая, – закончив говорить, Коваль сделал очень умные и предельно усталые глаза, несколько секунд изучающе смотрел на убитого горем Челнокова, потом встал с дивана и вышел из квартиры, не прикрыв за собой входную дверь.

«Вот дурак! Ну что меня дёрнуло?! – хмуро размышлял Челноков, продолжая сидеть на диване и даже не помышляя закрыть дверь, хотя бы даже для того, чтобы устранить возникший сквозняк, пузыривший занавеску на окне. – Такое предложение!.. Такие деньги!.. Хорошие деньги. Чортов ублюдок ты, Коваль!.. Ну, он-то ладно, а ты-то, Лев! Ведь сидишь на мели! А тут такое предложение и ты его… Ой, дураак!.. Из-за бабы!.. Да и баба-то не то чтобы уж совсем уродина… Обычная. И у меня такие попадались… Может, конечно, не совсем такие, но… Да нормальная баба, чуть полновата и всех делов… А за такое бабло я готов хоть каждый день “Виагру” принимать! Вот тут, кстати, ты молодец Лев! Из любого положения можно найти выход и выкрутиться. “Виагра” – это очень хорошо… и если всё-таки этот проныра решит сделку делать, то “Виагра” будет решением проблемы… А что значит – он решит? Надо позвонить и убедить!.. Нет, так не годится – звонить не велено. Но ведь что-то же надо делать!.. А что делать?.. Только не сидеть и не гонять за неудачу… Работать! Готовиться и быть готовым доказать свою способность сделать эту сделку так, как на это рассчитывает этот…» – Лев Николаевич решил на всякий случай не обзывать Коваля, он встал с дивана, тщательно прикрыл входную дверь и присел к компьютеру. Из-за стола он больше не вставал даже для того чтобы налить себе хотя бы чая. Он читал труд какого-то психоаналитика, посвящённый его реальным практикам; одновременно с чтением Челноков непрерывно делал упражнения для пальцев, найденные им в пособии для массажиста. Спать он лёг в пять часов утра, заведя будильник на половину восьмого…

Коваль вышел из подъезда в великолепном расположении духа. Сев в машину, он опустил стекло, отделявшее его от водителя, неожиданно для себя извинился перед ним «за столь долгое ожидание на этой неимоверной жаре» и добрым голосом распорядился:

– По объездной.

Водитель решил на этот раз не уточнять куда конкретно, чтобы не нарваться на обвинение в тупости, а просто поехал в надежде угадать конечную точку маршрута. Дело шло ко времени ужина и, следовательно, по мнению шофера, следовало держаться в минимуме хода до центра города, где располагались излюбленные рестораны шефа.

Леонтий Щадович прикрыл глаза и решил просто передохнуть минут десять, ни о чём не думая. «Раствориться в самоём себе» – так он определял для себя эти моменты релаксации…

Ровно через десять минут Коваль открыл глаза, достал телефон и набрал номер Максима Устиновича. С минуту телефон пытался наладить контакт, но его коллега с другой стороны никак на это не реагировал, но и не извещал о том, что он вне доступа. Коваль зашёлся злостью, но «айфончик» погладил и убрал в карман. «Целый день убил на решение семейных вопросов этого мудака, а он даже трубку не желает снять. Ну, да пусть так, – мне же проще, – меньше возможных дальнейших неприятностей. Я вопрос подготовил и отзвонился – свои обязанности я выполнил. Хотя в принципе, жаль, конечно же, – такую комбинацию я соорудил. Молодец ты, Леонтий! Не обделил тебя Господь Бог умом! Папочке моему отдельное спасибо!». Коваль закончил рассуждения и хотел уже отдать распоряжение водителю ехать ужинать, как вдруг он ощутил в кармане лёгкую вибрацию. Телефон извещал, что “банкомат” вышел на связь.