Мутация в моем сердце
Шрифт:
– Чего вы все пялитесь на меня? – я разозлилась не на шутку. – Я вам не редкое животное в зоопарке.
Один из парней в конце группы с ухмылкой на лице облокотился на стену, будто ожидая, что я продолжу свои возмущения. Остальные лишь перешептывались, их глаза были полны любопытства, но без всякого понимания. Я лишь продолжала чувствовать, как нарастающая ненависть внутри меня жгла горло, пытаясь выплеснуться наружу.
Я больше не была дома, где следовало следить за каждым сказанным словом, а затем просить прощения, если оно кому-то из членов семьи покажется грубым. С недавних пор я была свободна и отныне предпочитала
– Ты сама на себя посмотри, – буркнул этот мерзкий парень.
Я пыталась отыскать его глазами в группе людей и разумных зараженных, но он специально прятался за чужими головами в страхе показать свое истинное лицо и выразить мне свое недовольство в глаза.
– Это не повод для осуждения! Каждый имеет право на собственное пространство. Вам следует научиться уважать друг друга, а не превращать чужие жизни в зрелище, – мой голос кипел, в его звуках слышались отголоски истерии, которая пыталась выбраться наружу.
Что случилось со мной в тот момент? Я так и не поняла, но я была благодарна Амели за то, что она сделала дальше.
– Ты уникальна, – ее ласковый голос обрушился на меня с комплиментами, и вмиг мне стало стыдно за устроенный скандал. – Ты невероятная, ЭманураКриллос. Я никогда не встречала раньше таких, как ты. Не злись, мы не хотели обидеть тебя.
– Да, извини! – послышалось за спиной.
– Просим прощения! – доносились незнакомые слова.
Звуки я улавливала так же четко, как и моя мама. Ее зрение и слух я получила по наследству, однако, как я не пыталась поймать в голосах людей голос того мерзкого парня, что скрывался за спинами остальных, ничего у меня не вышло.
Вероятно, этот бессовестный тип совершенно не считал нужным попросить у меня прощения.
Ах, если бы мне только увидеть его противную рожу. Я бы с радостью поцеловала ее своим кулаком.
– Я, кстати, Амели, – перебила мои гневные мысли голубоглазая мутантка, – Амели Файер.
– Рада познакомиться, – отвлеклась от злости и улыбнулась я.
Глава 4
Прошлой ночью мы покинули город.
Загруженные в старые повозки, которые, судя по картинкам восемнадцатого века, должны были возить лошади, мы медленно перемещались по остаткам земного шара. В отличие от восемнадцатого века, повозки в постапокалиптическом мире были прицеплены к старым ржавым газелям, которые кое-как крутили свои колеса по обшарпанной дороге в направлении неизвестности.
За нами следовал лишь серый дым и глухое эхо разрушенных стен. На лицах людей застыло отчаяние и страх перед неизвестным, перед тем, что невозможно предсказать. Нас осталось немного, незадолго до отъезда кучка дикарей напала на наш лагерь, разорвав спящих людей в кусочки сырого мяса. Те, кому удалось выжить, бросились в бегство вместе с нами в неизвестность ради призрачной надежды на лучшее будущее.
Группа, с которой я следовала, уехала неподготовленной. Мы растеряли половину припасов во время схватки, а большую часть просто не смогли унести своим уменьшенным составом.
И давно я отношу себя к «ним»? Интересно, в какой момент я стала частью этого странного общества, в котором до сих пор не знаю ничьих имен, не считая Амели и Андерса.
Люди, казалось, здесь не общительные и очень замкнутые. Они всегда какие-то подозрительные и агрессивные, часто излишне молчаливые и странные.
На редких собраниях меня не покидало ощущение, что все пытаются играть по своим особым правилам, совершенно непонятным новоприбывшему. Малейшие попытки завести разговор заканчивались неловкими паузами и сбитыми фразами. Ощущение изоляции и ненужности становилось все более тягостным, как будто невидимая стена окружала это место, не давая проникнуть внутрь и стать частью этого мрачного сообщества.
Тем не менее, что-то все же удерживало меня здесь, какая-то необъяснимая сила или интерес, желание понять этих подозрительных людей и их странную жизнь. Ведь каждый за внешностью сурового молчания носил какую-то свою историю, возможно, полную драм и трагедий. И мне хотелось, несмотря ни на что, попробовать прорваться сквозь этот барьер недоверия, чтобы узнать больше о мире, в который я так стремительно вырвалась из-под теплого маминого крыла.
– Мне было двадцать три, когда я стала мутантом, – Амели рассказывала мне свою историю, пока мы сидели в открытом багажнике какого-то ржавого внедорожника. – Мне чудом удалось сохранить разум. Среди моих друзей и родственников я была единственной.
– Как это было? – спросила я, совершенно не представляя, что значит это безумие.
– В начале мне казалось, что это всего лишь странное недомогание, – продолжала Амели, ее глаза смотрели вдаль, будто пытаясь разглядеть что-то в прошлом. – Сначала начали болеть кости, потом появились странные голоса в голове. Я помню это, когда начала возвращаться из темных уголков своего разума, в которых застряла на несколько часов после заражения.
– А что ты помнишь о временах без разума? – все продолжала интересоваться я.
– Абсолютно ничего. Нет разума – нет воспоминаний.
Мы сидели в таинственной тишине, окруженные огромными безмолвными деревьями.
Лес казался безграничным, и наш ржавый внедорожник был единственным напоминанием о бывшей цивилизации.
Я видела, как изменилась Амели с тех пор, как мы впервые встретились. Ее милое лицо и небесные глаза, казалось, несли в себе всю тяжесть вчерашней потери.
Она уже рассказала мне о том, что чрезмерно чувствительна к людям. Ее эмпатия – ключ к ее разуму, но при этом первый пункт в списке того, что ежедневно доставляет ей невыносимую боль. Но это помогает помнить, кто ты есть на самом деле. Разумная плата, я считаю.
– Однажды ночью я проснулась и поняла, что не одна, – ее голос стал тише, почти шепотом. – Зараженная женщина с огненными рыжими волосами и безумными глазами цвета темноты явилась передо мной. Она раздирала своего младенца на куски. Мои мысли, эмоции, все перемешалось. Это было похоже на кошмар, но в то же время это заставило меня очнуться.
Я обернулась к Амели, ее синие глаза испускали боль. Я видела, как она вновь и вновь возвращается в тот день, рассказывая мне события своего прошлого. Словно в миллионный раз она переживает этот день с самого начала, будто запертая в матрицу времени, откуда нет выхода.