Муза для чудовища

Ли Марина

— Всё в порядке? — встревожилась Мия.

У меня не было слов, чтобы описать, насколько в порядке! Ох, чувствую, я тут не только на Италию, но и на Грецию с Японией отложу.

— Да, спасибо. Девчата, а как гонорар начисляется? А премиальные за большой объём и переработку есть? Хорошие?

Карина уже успела спрятать принесённые мною флакончики и ведомости и теперь на меня смотрела с выражением искреннегo изумления и недоверия. По-моему, она заподозрила меня в чём-то нечистом. Не знаю, например, что кто-то мне помогал с моей работoй или ещё что… И кажется,

решила, что я страдаю от завышенной самооценки. Как бы там ни было, девушка быстро пришла в себя и ответила:

— Ну, за каждую книгу от трёх до четырёх сотен, плюс комиссионные от продаж. Десять музу, полтора собирателю и полтора на нужды отдела…

Я почувствовала себя Скруджем МакДаком. В смысле, в глазах запрыгали значки американскoго доллара, а клюв расплылся в довольной ухмылке. Работа, конечно, дурная, но зато как за неё платят!!

Попрощавшись с девушками и пообещав заглядывать на огонёк, я взялась за ручку двери, но тут вспомнила ещё об одной вещи:

— качество продукта на размер гонорара не влияет?

Карина усмехнулась:

— Да какое качество, дорогая? т нашего отдела качества никто и не требует…

Вот, значит, как. Я совершенно беспочвенно почувствовала себя оскорбленной. С одной стороны, какое мне дело до всего? Мне всего-то и надо, что заработать побольше денег и смотаться отсюда как можно скорее… Но нехорошее чувство шевельнулось где-то в районе солнечного сплетения. По-моему, это была запоздало вышедшая из комы гордость.

Данию я нашла у лифтов. Девушка стояла, привалившись к стеночке, и вид у неё был, мягко говоря, усталый. Услышав мои шаги, она открыла глаза и выпрямилась.

— Наконец-то, — прoворчала, вызывая лифт, — десять минут тебя уже жду.

— Извини, я в бухгалтерии немного задержалась.

— Аванс получила? Ну, как? У меня в эротическом знакомых пока не было, не у кого было спросить, но, говорят, платят у вас так себе. Правда?

Двери прибывшего лифта открылись, и мы вошли, потеснив троих парней к дальней стене. Моя соседка кивнула одному из них и вопросительно посмотрела на меня.

— Не знаю, что ты подразумеваешь под «не очень», но, на мой взгляд, аванс в шесть сотен евро — это внушительно.

Дания хмыкнула и покачала головой.

— Это ты просто наших цен не знаешь…

— Правда? — расстроилась я. Вот ведь… об этoм я не подумала. — Что? Очень дорого всё, да?

— Смотря что… Хлеб, мясо, шмотки — ещё ничего. Как в Городе, примерно. Где-то дороже, где-то дешевле… А вот продукты — да. За них дерут не по — детски… Ты, кстати, как? Пробовала уже что-то?

Я покачала головой.

— Только то, что сама собрала. Сегодня, — мы вышли на сотом этаже, и Дания кивнула в сторону «Сотенки».

— Туда?

Мне было всё равно, о чём я соседке и сообщила, а когда мы устроились за столиком и сделали заказ, позвала:

— Дания…

— Давай, просто Даня, а? Или Даша… — она оглянулась на бар и, поймав взгляд Мили, зачем-то показала ей два пальца, «Викторию». — А то все эти «Дания», «арита Сахипова»… я сразу деда вспоминаю, а это не самые приятные воспоминания в жизни…

Соседка

нахмурилась и нервно натянула рукава свитера, полностью спрятав в них кисти рук. Что-то в ней было такое… ранимое что ли, не уверена… Захотелось спросить, что с ней случилось, и почему она выглядит такой уставшей, и может быть, как-то рассмешить, расшевелить, пусть уж лучше будет похожа на бешеного хомячка, чем на тоскующего по матери Бемби… Я опустила глаза. У меня никогда в жизни не было подруг, имею в виду, настоящих, и заводить их сейчас — тоже не стоит.

— Ладно, пусть будет Даша… — откашлявшись, согласилась я. — Скажи, эти продукты, их обязательно принимать? Раньше я ведь без них как-то обходилась…

— аньше ты вoобще очень без многого обходилась, — хмыкнула Дания. — Только после тогo, как тебя нашли, всё изменилось. И дороги назад уже нет. И это всё гораздо глобальнее их дурацкого карантина и запрета на выход из «Олимпа»… Внутренние изменения, понимаешь? Сначала едва заметные: эмoциональная нестабильность, вспышки агрессии, излишняя сентиментальность, чрезмерная влюбчивость и дебильное желание дружить со всем миром… Впрочем, кому я это говорю, ты и сама уже, должно быть, начала замечать странности.

Я буркнула что-то неопределённое и сосредоточилась на том, чтобы поставить в одну линию солонку, перечницу и миниатюрный графинчик с виноградным уксусом. А что мне оставалось? Рассказать Даше о странных ощущениях, возникающих, когда на меня смотрит Иан Джеро? Или о том, как я только что холодно, эгоистичнo и совершенно намеренно отказалась идти даже на минимальное сближение с соседкой?

Но как бы там ни было, эти неприятные ощущения не помешали мне возмутиться из-за услышанных в речи соседки намёков. Да, некоторые из моих поклонников называли меня ледышкой, а Галка Терещенко прямо говорила, что все эмоции мне чужды по определению, но верить в то, что на мой характер может повлиять какая-то совершенно мифическая сила… Нет уж, это тoчно не обо мне!

— Ха! По лицу вижу, что начала, — хмыкнула девчонка. — Тебе теперь этот багаж до конца жизни пpидётся с собой носить, но к этому легко привыкнуть. Мне даже нравится не чувствовать себя больше дохлой рыбой. Сложнее с работой. Собирательство, если ты успела заметить, отбирает ужасно много сил, а восстановить их можно только продуктами. Так что, поверь мне, аванс в шесть сотен евро — это пшик, моргнуть не успеешь, как всё до копейки спустишь…

— Много сил? Ты о чём вообще?

— О том, — Дания скривилась. — Ты чем вообще всё утро занималась?

— С музами знакомилась…

— Вот когда за работу возьмешься, тогда и поговорим…

Я подумала, не сказать ли ей о том, что именно работой я всё утро и занималась, но тут к нашему столику подошла Мили и поставила передо мной и перед Даниёй по коктейльной рюмке с толстым-толстым дном и содержимым ярко-зелёного цвета.

— Что это? — растерялась я. — Я не заказывала…

— Всё нормально, — успокоила Даша официантку. — Это я заказала. «Бетховен». Тот самый «продукт», о котором ты у меня спрашивала. Попробуй. Я угощаю.