Музей боевых искусств
Шрифт:
Руки у меня отекли и ныли, тело болело от побоев, и я чувствовал, что с каждой минутой теряю силы. Тянуть дальше было нельзя.
— Эй, Дима! — произнес я негромко.
— Ну? — не отрываясь от своего занятия, сказал «альбинос».
— В туалет отпусти.
— Потерпишь.
— Ну, будь человеком.
— Отстань.
— Орать ведь начну! Народ сбежится.
Парень покосился на меня и, выражая безразличие, покривил рот.
— Да хоть оборись, мне-то что. Все равно никто не придет. Дураков на проблемы нарываться нет, — он выразительно поиграл ножичком. — Это во-первых. А во-вторых,
Я ухмыльнулся.
— Врет Паштет. Не такой уж я крутой. Да и вообще, не слушай ты его. Он вас всех здесь за лохов держит… — Закинув удочку, я выдержал многозначительную паузу, как бы предлагая Диме отреагировать на мое замечание, но он и ухом не повел, и я продолжил: — Ты знаешь, что он с Витьком, Тропарем и Оксаной на десять «лимонов» музей кинул? — Белобрысый на секунду перестал водить ножом по ветке ивы, но этого было достаточно, чтобы понять, что он заинтересовался, и я воодушевился: — Представляешь, десять «лимонов» баксов! И на двоих! Тропаря-то грохнули, да и Оксана мертва. А ни тебе, ни бригаде Стаса ни копейки не обломится. Черновую работу вы делаете, а там, где крупными бабками пахнет, вам по грязному рылу да барским начищенным ботинком…
«Альбинос» и на сей раз не внял моим словам.
— Это не мои проблемы, брат, — произнес он лениво. — Пусть хоть банк бомбанут, мне до фонаря. Я свою работу выполняю, помогаю здесь Паштету с ремонтом да дачу его сторожу. За это бабло и получаю.
Сорвалось, черт возьми, но я не сдавался — уж очень мне хотелось подманить к себе Диму.
— Ну, может, водички дашь попить? — кивнул я на бутылку с минеральной водой, что стояла у ног парня. Было жарковато, а в подвале еще и душно, и Дима притащил минералку с собой.
Белобрысый отрицательно покачал головой.
— Отвянь!
Снова неудача. Ничего, один черт я до тебя доберусь. В запасе у меня был еще один ход. Я взглянул на Дашку, которая с интересом следила за нашей беседой, и знаками и мимикой показал ей, чего хочу. Девушка сразу поняла меня, прикрыла в знак согласия глаза, а потом заявила:
— Ну, к нему подходить нельзя, а ко мне-то можно? Я же не такая крутая, как Игорь, чай, не нападу? Или женщины испугался, орел? — Последние слова Дашки прозвучали вкрадчиво и насмешливо.
— Тебе что, тоже в туалет? — усмехнулся «альбинос».
— Да нет, попить. Во рту пересохло. Дай глоток из твоей замечательной бутылки.
— Обойдешься, — отказал Дима, впрочем, не так категорично, как мне.
— Ну, дай! — заныла Дашка. — Люди во время войны куском хлеба делились, а ты в мирное время глотка воды жалеешь!
Наш охранник демонстративно отвернулся и с удвоенной энергией принялся вырезать на ветке узоры.
Однако Дашка не отставала и начала скулить так, что у меня зубы заныли. Очевидно, подобные неприятные ощущения в области десен испытывал и Дима. Минут пять он крепился, но, в конце концов, не выдержал и, со всей силы рубанув прутом, как шашкой, воздух, заорал:
— Да заткнись ты, сука безмозглая!
— А вот и не заткнусь! — злорадно сказала Дашка, ощерила слегка распухший рот — ей, видать, тоже здорово от подручных
И «альбинос» сдался.
— Чтоб тебя, зануда! — в сердцах воскликнул он и отложил свое рукоделье вместе с ножом. Прихватив бутылку с водой, парень поднялся со стула и направился к Дашке, не подозревая, что отправляется в пасть ко льву, в данном случае к львице. Он остановился рядом с девушкой, неторопливо свинтил с бутылки пробку и, перевернув бутылку, приложил пластиковое горлышко к губам пленницы.
Дашка ужасно хотела пить, как, впрочем, и я, а потому безропотно дала себя напоить. Она припала к бутылке и, вызывая у меня зависть, с шумом стала глотать сильно газированную, наверняка прохладную и приятно освежающую воду. Минералка выливалась из бутылки свободно, как будто в бездонную бочку, и наверняка вылилась бы вся, если бы «альбинос» не оторвал горлышко от уст девушки.
— Хватит, лошадь! — Он деловито тряхнул бутылку, приподнял ее, оценивая, сколько в ней осталось жидкости — оказалось менее четверти, — и стал завинчивать пробку.
— А ты ведь угадал, — широко улыбаясь, заявила Дашка. — Меня действительно Лошадью обзывают. Я не обижаюсь. А что, лошадь хорошее животное, благородное, доброе, а когда надо, и постоять за себя может. А знаешь, как лягается?!
Продолжая все так же улыбаться, Дашка подняла ногу и неожиданно с силой опустила низкий каблук туфли на стопу Димана. Парень был в шлепанцах, абсолютно не защищающих от подобного удара, и заорал так, что я отшатнулся. Посмотрим, действительно ли здесь трусливые, как говорил «альбинос», соседи или все же прибежит кто-нибудь на дикий вопль.
Парень сделал то, что и должен был бы сделать. Сгибаясь, он инстинктивно потянулся к ушибленной ноге и тут же нарвался на двинувшуюся вверх коленку девушки. Крик Димана захлебнулся, а сам парень, вскинувшись, полетел ко мне спиной.
Этого момента я как раз и ждал, заранее повиснув на балке. Едва парень оказался сантиметрах в семидесяти от меня, я выставил перед собой левую ногу, остановил его движение, а правой что есть силы хрястнул по затылку. Слегка подавшись вперед, Диман на рысях помчался в обратном направлении прямо на Дашку, причем все убыстряя и убыстряя бег. Девушка едва успела сдвинуться в сторону, как мимо нее пролетел наш охранник, всей плоскостью тела впечатался в новенькую стену подвала и расплылся на ней, как клякса, наверняка увеличившись в площади тела и уменьшившись в его толщине. Он пару секунд стоял без движений с приподнятыми руками, а потом отвалился от стены, будто кусок штукатурки, и плашмя рухнул на бугристый пол подвала.
— Класс! — оценила наш совместный проект по выведению из строя охранника Дашка и безрадостно улыбнулась. — Только ох и отыграется белобрысый на нас, когда очухается.
— Не успеет, — ответил я рассеянно, глядя поверх головы Дашки на ее руки, привязанные к балке. — Мы к тому времени освободимся.
Девушка недоверчиво посмотрела на меня.
— Но как?
— Увидишь!
План нашего освобождения у меня давно созрел, иначе я не стал бы вырубать охранника, который действительно, придя в себя, мог порвать нас с Дашкой в клочья, как Тузик грелку.