Музей боевых искусств
Шрифт:
— Ты можешь отправляться домой, — ответил я Дашке, когда она поинтересовалась, куда мы теперь пойдем. — Участковый твой наверняка уже успокоился. Поругает тебя немножко, протокол составит, а потом отпустит. Так что, как говорится, дуй по холодку, пока трамваи ходят. Да и мне одному без обузы проще будет.
Я, конечно же, лукавил, Дашка была мне очень нужна — для прикрытия, для кое-каких поручений, да и мало ли для чего беглецу да изгою товарищ нужен. Но, как джентльмен, я просто обязан был предложить даме ретироваться, пока возможность
Дашка надула свои и без того пухлые, как у аборигенки с острова «Амба-Ханамба», губы.
— Да что вы такое говорите! — воскликнула она и для того, чтобы и вовсе походить на аборигенку, выпучила глаза. — Что же вы меня совсем за бессовестную держите? Даша друзей никогда не предавала…
«Да ладно, — чуть не ляпнул я, но вовремя сдержался. — Знаем мы, на что ты надеешься. Пой, светик, пой! Сердце у меня сейчас свободное — с женой жизнь не заладилась, с Оксаной тоже ничего не удалось; возможно, с проституткой, алкоголичкой, а то и наркоманкой задастся». В душе я был рад решению девицы пойти со мной в огонь и воду, но виду не подал — пусть считает, что я ей одолжение делаю, — больше подчиняться будет, может, повлиять на нее смогу, глядишь, и пить перестанет.
— Как хочешь, — сказал я безразлично и зябко передернул плечами — подул холодный ветер. — Но домой тебе смотаться все же придется. Деньги нужны, ты говорила, они у тебя есть; ну и окно заодно закроешь, да очки возьмешь.
— Ладно, поехали, — согласилась Дашка.
Мы с девушкой сели в подкативший автобус и отправились в те края, где жила Дашка.
Домой я к ней из соображений безопасности не пошел, остался дожидаться на неприметной остановке и, пока Дашка ходила, пялился на редких то приезжающих пассажиров, то отъезжающих.
Наконец заявилась Дашка — в чистой одежде, с сумкой через плечо, в очках, веселая и счастливая. Я сразу заподозрил, чем вызвано превосходное настроение девицы.
— Ну-ка, сними очки! — потребовал я, когда Дашка размашистой походкой старающегося держаться ровно человека приблизилась ко мне.
Девица неохотно, но все же подчинилась. Что и требовалось доказать — физиономия расплывается от счастливой улыбки, глазки бегают и светятся.
— Выпила? — поинтересовался я.
— Да так, бутылочку пива, — произнесла Дашка мимоходом, словно, мол, такая мелочь, что и говорить не стоит, и напялила очки. — А что, нельзя?
Врет моя подруга. Могу с кем угодно поспорить, что она успела принять на грудь никак не меньше ста пятидесяти, а то и все двести граммов водки. Но не выкачаешь же теперь их из нее. Пусть балдеет.
— Да нет, отчего же, можно. Я где-то слышал, что алкоголь благотворно действует на организм. Повышает тонус, укрепляет печень, а самое главное, восстанавливает разрушенные вследствие трезвого образа жизни клетки головного мозга. И если пить хотя бы по бутылке водки в день, то можно прожить очень долгую и счастливую жизнь.
Настроение у Дашки отчего-то испортилось. «Кхм!» — только
— Деньги принесла?
Настроение у девицы испортилось еще больше — придется, по-видимому, в скором времени еще граммов двести поднести, чтобы его поднять.
— Вы знаете, — как-то залебезила она, — я совсем забыла… я же деньги подруге одолжила, той, к которой на день рождения ездила… Ну вы же помните, когда ко мне домой приехали, я от нее вернулась…
«Вот дурак-то! — подумал я про себя. — Нашел кому верить. Ну откуда у нее могут быть деньги? Деньги в доме алкоголика не хранятся, как не хранится в холодильнике у сладкоежки кусок торта. Это же и идиоту ясно».
— Помню, — сказал я уныло. — Как же не помнить. Ты окно хоть закрыла?
— Закрыла. И даже посуду успела вымыть — ту, что в раковине с позавчерашнего дня оставалась. Ментов нигде не встретила.
— И то хорошо. — Я подумал немножко и принял решение. — Ладно, давай ко мне домой съездим. Авось и там ни ментов, ни бандитов нет. А деньги нам позарез нужны. А заодно время до встречи с Джоном скоротаем.
Мы влезли в остановившийся автобус. В салоне было мало людей, и мы обособились на заднем сиденье. Едва сели, Дашка начала болтать и трещала без умолку всю дорогу до моего дома, благо, находилась в подпитии, а язык без костей. Я не перебивал. Ее треп помогал мне отвлечься от мрачных мыслей об Оксане, при воспоминании о которой мне каждый раз хотелось выть.
В квартиру ко мне мы сразу не пошли, решили понаблюдать за домом издали из-за кустов живой изгороди, опоясывающей соседнюю, стоявшую на пригорке девятиэтажку. Хотя чего наблюдать — все равно, если полицейские устроили засаду, то наверняка замаскировались. Но кто знает, возможно, какой-нибудь неопытный сотрудничек как-нибудь да себя выдаст… Но нет, во дворе подозрительных — с моей точки зрения — лиц видно не было.
В подъезде было пустынно. В лифте мы поднялись на седьмой этаж, не доехав до нужного восьмого, вышли из кабины и прислушались. Стояла такая тишина, что слышно было, как у мусоропровода жужжали уже проснувшиеся весенние мухи.
Я пошарил по карманам, достал ключ от квартиры, протянул его Дашке и прошептал:
— Иди первая. Если все нормально, дашь знать, и тогда я тоже поднимусь.
Дашка аж протрезвела.
— Я?! — задохнулась она от возмущения и обиды. — Но… но почему я?! Там же может кто-нибудь быть!
— Вот потому-то ты и должна пойти первой, — спокойно возразил я, все еще держа в руке ключ, который девица демонстративно игнорировала. — Если там полиция, то тебе ничего не будет. Скажешь, в гости к Гладышеву пришла.
— А если там Паштет и его друзья?! — горячо зашептала Дашка, которой очень не хотелось одной идти в мою квартиру. — Они же меня схватят!
— Если бандиты тебя схватят, я приду и отобью тебя. Будет лучше, если они возьмут нас двоих?