Муж Святой Героини
Шрифт:
Эксперимент заключался в том, что магия Tolgan Draiokh… запечатает память Святой.
Да, я лишил Святую памяти.
Теперь она должна быть чистым листом, обычной девушкой с амнезией. Она не должна помнить о своём детстве, подростковом возрасте, о своём статусе Святой, о жизни и обучении в Храме, о своей миссии.
Изначально я задался вопросом: насколько самосознание, самоидентификация личности, находящейся во власти Пророчества, влияет на само Пророчество? Если личность перестанет СЧИТАТЬ себя Святой — перестанет ли она и БЫТЬ Святой на самом деле, разорвёт
Святая больше не осознавала себя Святой — может быть, теперь она стала обычным человеком?
Среди экипировки Андаля в ножнах на поясе находился хороший боевой нож. Я быстро подполз к всё ещё лежащей без чувств девушке, достал нож, замахнулся и…
…со всей силы ударил её в шею.
И результат…
…был нулевым. Нож отскочил от шеи Святой, как от твёрдого камня.
Я чертыхнулся и приставил нож к горлу Святой. Надавил на лезвие и полоснул по шее.
Ничего. Даже царапины не появилось. Точнее, что-то вроде царапины возникло на её коже, но через мгновение рана тут же бесследно исчезла.
Святая оставалась Святой — даже после того, как лишилась памяти.
Что ж, я не стал расстраиваться по этому поводу. Я сделал предположение, проверил его экспериментально — и получил результаты. Теперь у меня есть некоторые данные. Я стал больше знать о Пророчестве, моя база знаний пополнилась. Нет причин для грусти.
К тому же, когда я отважился на этот эксперимент, я преследовал сразу несколько целей. Одной из них было следующее: если мне удастся лишить Святую памяти, но Пророчество не исчезнет и Святая продолжит оставаться Святой, я смогу использовать её амнезию для того, чтобы выиграть себе время.
Ещё на совете Четырёх, за несколько недель до нынешних событий, я заявил, что мне не хватает времени для полноценного исследования Пророчества. Время поджимало, Святая уже готова была вторгнуться в Империю. После успешного захвата этого города, она двинулась бы дальше. Её силы бы неуклонно росли, её войско успешно продвигалось бы к Метрополии, и жизнь Тёмного Владыки, и нас, его слуг-Архимагов, оказалась бы под угрозой. Вот какие условия были раньше.
Но сейчас, после того как я лишил Святую памяти, этот сценарий откладывался на неопределённый срок. Исполнение Пророчества замедлилось, вторжение Святой и Храма провалилось, Святая перестала быть Святой полноценно — ибо забыла себя.
Что от меня требовалось сейчас — это увести Святую куда-нибудь подальше от храмовников, подальше от сражения и Graen Wilat. Я склонился к Святой, собираясь подхватить её на руки, как вдруг осознал, что её одежда будет слишком приметной. Это белое платье-балахон, одеяние храмовницы, явно будет бросаться в глаза. Я взялся за одеяние Святой и начал рвать его.
Разорвав почти всю одежду, оставив девушку практически обнажённой, я набрал пригоршни земли и пепла, и принялся натирать ими жалкие останки одеяний и тело Святой. Когда я закончил, Святая стала полуголой чумазой девицей в грязных лохмотьях.
Подхватив её на руки, я поспешил в сторону, противоположную той, откуда мы прибыли. По звуку я мог определить, где происходили основные
Святая вовсе не была «лёгкой как пушинка», и мне приходилось напрягаться, пока я нёс её. При этом нужно было двигаться быстро, промедление недопустимо, следовало как можно скорей покинуть Graen Wilat, чтобы избежать встречи с храмовниками. Сейчас я не смог бы отразить нападение даже самого слабого и жалкого мага.
Впереди я увидел двух человек — не знаю, кто это были: храмовники, повстанцы или местные жители. Мне было не важно. Я спрятался за углом одного из полуразрушенных зданий, положил Святую на землю, и, пригнувшись, тихо затрусил к незнакомцам, приготовив нож. Двигаясь от укрытия к укрытию — благо в этом месте, где множество домов было разрушено одним из метеоритов, их было немало — я подкрался к мужчинам. Один из них стоял ко мне спиной, второй — вполоборота.
Я выскочил из-за укрытия и быстро всадил нож в шею тому, что стоял ко мне спиной. В месте удара сочно чавкнуло, хлынула кровь. Не задерживаясь ни на секунду, я вытащил из противника нож, толкнул раненного на его приятеля, и сам прыгнул следом за ним. Второй не мог видеть меня нормально — обзор ему закрывал товарищ, падающий на него — и потому ничто не помешало мне быстро и эффективно всадить нож в горло и второму мужчине.
Оба упали на землю, из ран хлестала кровь, мужчины хрипели и пытались руками заткнуть дыры на шее. Я не стал дожидаться развязки этой ситуации и быстро поспешил обратно к месту, где оставил Святую.
Она всё ещё была без сознания. Я вновь взял её на руки и быстро потрусил дальше.
Я старался держаться зданий, таился за углами и всевозможными препятствиями. Двигался быстро и бесшумно.
Вновь где-то поблизости зазвучали голоса. Кажется, там была целая группа людей — не меньше четырёх. Я их не видел, они не видели меня, нас разделяли две перевёрнутые повозки посреди мощённой дороги, а также крупный кусок стены, отколовшийся от здания.
Я осмотрелся. Рядом оказалось пустующее заведение с открытой нараспашку дверью — кажется, это был бар. Я потащил Святую туда.
Внутри безлюдно и темно. Я положил Святую на барную стойку и принялся обдумывать план дальнейших действий. Стоит ли мне подождать, пока те неизвестные покинут это место, или нужно рискнуть и перебить их сейчас? Я принялся осматривать обстановку внутри бара в поисках чего-то, что могло бы мне пригодиться в сражении.
Вдруг Святая застонала. Она болезненно вздохнула и открыла глаза.
— Где я? — слабо проговорила она.
Её взгляд упирался в потолок бара. Святая повернула голову набок и увидела меня.
— А?! — вдруг вскрикнула она и вскочила.
Пытаясь принять сидячее положение, она заметила, что вместо одежды на её теле одни лишь лохмотья, которые практически ничего не скрывают. Она испуганно уставилась на свою обнажённую грудь и тут же попыталась прикрыть её руками.
— Что происходит? — пискнула Святая. — Где я? Кто вы?
Суетливо прикрываясь, она со страхом смотрела на меня.