Мужчины не плачут
Шрифт:
— Дальше будет еще больнее. — Он нежно погладил ее по плоскому пока еще животу.
— Я знаю, — она накрыла его ладонь своей. — Дай мне месяц.
Он согласился с неохотой:
— Ровно месяц, а потом я все ему расскажу. Так и знай, Лика. Я такой коварный и нетерпеливый!
— Тебе не придется демонстрировать свое коварство. Я все решу сама.
— Какая ты у меня самостоятельная девочка!
— Да, я такая…
Она так и не смогла ничего рассказать мужу. Каким-то
Он завалил ее подарками. Он накупил кучу вещей еще не рожденному ребенку. Он строил планы на будущее…
Как она могла рассказать правду, нанести удар в тот самый момент, когда он максимально уязвим? Она дала себе новый срок — неделя.
Через неделю Егор срочно улетел в Германию, на целый месяц.
Лика снова получила отсрочку…
Ее мальчик улетел. Пришло время действовать. Первым делом она наняла частного детектива. Просто выбрала первое попавшееся в газете объявление и позвонила по одному из указанных телефонов. Важно узнать, с кем эта негодяйка изменяет ее мальчику.
На сбор информации ушла неделя. Теперь она знала. Теперь она больше не верила ни в любовь, ни в дружбу…
Любимая жена Егора изменяла ему с его лучшим другом.
Как низко! Как мерзко!
Эти двое заслуживали наказания…
Ее план был хлипким и в некотором смысле даже опасным. Если бы было больше времени, она придумала бы что-нибудь более надежное, но времени не оставалось. Насколько позволяли сроки, она изучила маршрут жертвы, его привычки. Теперь она думала о нем не как о человеке, а именно как о жертве.
Она выбрала этот участок дороги не случайно: узкий, большой скорости не разовьешь, рядом лес, кустарник, место тихое, безлюдное. Идеальное место.
Она провела в засаде целый день. Знакомый по отчетам частного детектива джип появился к вечеру. Она была готова. Юбка до пят, допотопная синтетическая кофта, на голове ситцевый платочек, в руках корзинка с грибами. Бабушка — божий одуванчик. Что с такой взять? Зачем такую бояться?..
Перекрестившись, она бросилась под колеса джипа…
Было очень больно. Кажется, она даже потеряла сознание, потому что, когда очнулась, оказалась уже внутри пахнущего кожей и одеколоном салона.
…Он был еще молодым, даже моложе, чем на фотографиях. Растерянное лицо, испуганный взгляд.
— Бабушка, вы как?
Она молчала, всматривалась в его лицо — ничего порочного, мальчишка как мальчишка… Как такого убить?..
— Бабушка, что же вы по сторонам не смотрите? Я же вас чуть не задавил! В самый последний момент притормозил. Что у вас болит? Может, вас в больницу отвезти?
Было так легко попасть под его обаяние. Ни к чему ей это…
Она со стоном села, ощупала кости — кажется, все цело. Сильно болели
— Бабушка, вы только не молчите. Если что надо, говорите сразу. Как вы себя чувствуете?
— Хорошо.
— Ну, слава богу! А то я чуть инфаркт не получил от страха, пока вы без сознания были. А я же еще молодой, мне инфаркт… — Он ойкнул и замолчал, перевел удивленный взгляд с нее на нож с наборной ручкой.
На лезвии ножа была кровь…
— Бабушка…
— Да, внучек?
— Что это вы…
Больше он ничего не сказал…
Она ничего не чувствовала: ни горечи, ни радости. Сняла с головы платок, протерла все, до чего могла дотронуться в этой пахнущей кожей и одеколоном машине. Завернула в платок нож, выбралась на дорогу, подобрала на обочине корзинку и нырнула в кусты. В лесу, километрах в двух от места, выбросила окровавленный платок, присыпала его листвой и ветками, Скоро пойдут дожди, и тряпица сгниет… От ножа избавляться не стала — хорошая вещь, полезная, — положила его на дно корзинки, прикрыла грибами. Пока шла к электричке, собрала еще грибов. Вечером можно нажарить их с картошкой. Славный будет ужин.
О том, что Стриж погиб, Лика узнала от Серебряного. Заскочила в офис на минутку, чтобы по поручению мужа передать какие-то документы…
…Она сидела на диване в кабинете Серебряного и тупо смотрела, как он мечется из угла в угол, отдает по телефону какие-то распоряжения, беспрестанно курит. А потом его голос стал глуше, запах дыма гуще, кабинет поплыл…
— …Ну что же вы, Иван Матвеевич? — услышала она женский голос. — Девочка беременна, а вы дымите как паровоз.
— Господи, Анна! Откуда мне знать, что она беременна?! — Голосу Серебряного был виноватый и сердитый одновременно. — Мне Егор ничего не говорил.
— Так это ж невооруженным взглядом видно, дайте воды.
Она открыла глаза. Может, ей все примерещилось? Может, со Стрижом все в порядке? Господи, ну сделай так, чтобы все это оказалось лишь страшным сном!
А потом она увидела лицо Серебряного, и надежда растаяла.
— Лика, ты прости меня, болвана. Я сейчас ни о чем не могу думать, — он вымученно улыбнулся.
Она знала, что Серебряный тоже страдает. Стриж был ему почти братом.
— Кто его убил, Иван?
— Не знаю, — он со свистом втянул в себя воздух — но я узнаю…
— Как это случилось? Как он… погиб?
— Его ударили ножом. Лика, я скажу Степану, чтобы он отвез тебя домой. — Серебряный помог ей встать на ноги.
— Анжелика Станиславовна, а зачем вы приезжали? — спросила Аннушка, секретарша Серебряного.
— Что? — В голове был туман. Она напрочь забыла, зачем приезжала в офис. Кажется, нужно что-то передать Серебряному… вот эту папку…