Мужские игры
Шрифт:
– Понял.
– Подлесный энергично кивнул.
– Так какие суммы заявляем?
– Суммы. Эва тебе чего надо, - Жукович опять начал заниматься жаром.
– Нет, нет, Вячеслав Иванович, - не давая заново вспыхнуть скандалу, вмешалась Юля.
– Сумму заявки, кроме Алексея Павловича, никто знать не должен. Даже мы. Это - тайное из тайных.
– Хоть одна толкушка, - примирился с ней Жукович.
– В общем, я в последний день порекомендую. Покручусь еще и выдам. В яблочко! Но цифру в конверт ты, Алексей, сам прямо в день аукциона впишешь. А я уж лично отвезу. И положу как раз за пятнадцать минут до срока. Чтоб ни одна... простите,
– Вот что, тонкий художник, - объявил Забелин.
– Завтра все это изложишь на бумаге. Сам не умеешь - Клыню посади. Он, похоже, поорганизованней. На концепции должна быть согласующая виза Лагацкой и Подлесного. Да, Подлесного!
– Забелин подошел к зазвонившему телефону.
– И имейте в виду вы, оба-два последыша режима, - если сорвете аукцион, обоих отсюда так вы...звездну, что мало не покажется. Да, слушаю... Кого?.. Юля, это почему-то вас.
– Он удивленно протянул трубку.
– Ой, да, - Юля вскочила, - извините, что я дала... Там срочно...
– Я слушаю, - при общем молчании произнесла она.
– Да, да! Результаты. Да? Да?! Нет?! Вы правду говорите, его нет? Господи! Спасибо же вам! Миленькая вы моя...
– Алексей Павлович, я-то здесь при чем?
– начал было тихонько Подлесный, но замолчал.
Лицо Юли, обычно замкнутое, даже когда она шутила, а сразу после звонка помертвевшее, вдруг расцвело, глаза, всегда нерадостно заглядывающие внутрь себя, лучились восторгом. И сколько же света прорвалось в ней - будто плотные шторы сорвали. Она положила трубку, посмотрела на остальных, оценила увиденное и засмеялась. Захватывающий смех рассыпался по комнате и овладел остальными.
– Его там нет, - то и дело, всхлипывая от колик, повторяла она, не в силах остановиться.
И вслед за ней, ничего не понимая, зашлись в хохоте трое взрослых мужчин.
– Знаешь, что скажу, Юлька?
– Отсмеявшись, Жукович торжественно поднялся.
– Я поначалу про тебя думал, мол, обтянули пару кило костей чем осталось. А ты, оказывается, еще та штучка. Вещь в себе.
– А я теперь всегда такая буду.
– Тогда плохо.
– Предугадать реакцию Жуковича было невозможно.
– Янка тут вовсю парфюмом обаяет. Но до тебя ей никак. Какая после этого работа?
– А вот от Яны отцепись, - напомнил Забелин.
– Да кому она нужна?
В дверях Жукович с Подлесным столкнулись. Оглянулись на оставшихся в кабинете, и каждый сделал шаг назад, вежливо уступая другому дорогу.
– Что-то радостное?
– От вида смеющейся Юли у Забелина почему-то, как когда-то в школе, перехватило дыхание.
– Да. Очень. Испугала?
– Немного. Поначалу.
– Устали Вы, Алексей Павлович.
– Она была полна веселым сочувствием.
– Пожалуй. Как-то все накопилось, - ему вдруг захотелось выговориться перед ней.
– В банке проблемы. Теперь этот проект. Будто груз поднял. Сначала вроде ничего. Потом тяжелее. А там - как бы не надломиться. Ведь институт-то этот, Юля, мой. И у Мельгунова я начинал. Понимаю, что без хитрости ничего не выйдет. Обычная технология поглощения. Но - иногда таким подлецом себя ощущаю, - будто изнутри себя выламываю.
– Потому что неправедное делаем.
– Опять за свое?
– Забелин разочарованно прервался. Она не поняла того, что пытался он выразить.
– И что ж такого неправедного делаем мы, Юля?
– Я это ощущаю. Зло за нами идет.
–
– Не богохульствуйте! Я ведь и сама часто думаю, за что мне этот несчастный дар. Вот уж три года, как мои идеи оборачиваются человеческим горем.
– Мне думается, что сто двадцать тысяч - неплохая компенсация за утрату веры в торжество добра.
Едва договорив, он пожалел о сказанном - такой беззащитной сделалась она.
– Думаю, Юля, суть не в деле, которым мы занимаемся, - Забелин поспешил исправиться.
– Каждое может быть обращено во зло, как и во благо. Я не силен в философских категориях. Кто высчитает в микронах, сколько зла в добрых намерениях и какое благо приносит иной раз злой умысел? Я ведь как раз об этом и начал. Да, я обманываю того же Мельгунова. Хитрю, лгу. Это тяготит. Но если сейчас не обману, завтра он рухнет. Я это понимаю, он - нет. И я решаю за него, потому что в лжи моей есть совесть...Каково завернул?
– удивился он сам. - А если сорвется, и все выйдет плохо, тогда как? Оправдаемся перед собой тем, что хотели как лучше? - Все выйдет как задумано, - объявил Забелин, пытаясь выглядеть убежденным.
– У меня есть свое нехитрое представление об этом и предлагаю им воспользоваться: какое чувство мы с вами вложим в наш замысел, таков будет и результат.
– Так просто?
– Она засмеялась.
– Я же предупреждал, что не философ. Слушайте, это безобразие - у вас в самом деле какой-то нерабочий смех. Но тут же, застеснявшись внимательного ее взгляда, поспешил вернуться к прерванному деловому разговору:
– Стало быть, "ФДН" работает только на западников.
– В основном да, - вслед за ним вернулась к деловому тону и Юля.
– А западные компании нацелены только на пятьдесят один процентов?
– Чаще на семьдесят пять.
– Тогда зачем они лезут на аукцион? Шансов на остальные акции у них нет. Ведь скупка в институте не ведется.
– Это факт?
– Это не факт?!
– Вопрос оказался неожиданным. Забелин устремился к селектору. - Может, и не факт. Яна! А где у нас Астахов? Найдите и срочно ко мне.
Нетерпеливо переждал, выслушивая очередной нервический всплеск. Изготовился рыкнуть. Но, остановленный молящим взглядом Юли, лишь коротко оборвал:
– Не знаю где. Это ваша работа...Что? Кто дважды звонил? Говорите, наконец, связно. Ирина Холина? Какая еще?...А, да, да. Записываю. Спасибо, Яна.
Забелин озадаченно распрямился. За это время эффектная журналистка совершенно стерлась из его памяти. И уж во всяком случае, не до интервью теперь.
Он глянул на Юлю. Думая, что на нее не смотрят, она водила по лицу пуховкой, наспех пытаясь скрыть проступивший прыщик.
– Скажу вам две вещи, Юля, - дав время спрятать пудреницу, Забелин вновь подсел к ней.
– Во-первых, вы редкая умница. А во-вторых, и это же в связи с во-первых, я думаю, у нас с вами всё получится здорово. Ну, в смысле... Да во всех смыслах.
С удивившим самого нахальством он положил руку на сухонькую ладошку, затрепетавшую, будто бабочка под сачком.
– Алексей Павлович, там...
– Глаза вошедшей, как всегда, без стука Яны при виде сидящих заледенели. Она дождалась, когда смущенная Юля высвободит руку, и голосом Каменного гостя закончила: - Астахов через пятнадцать минут будет. И еще Флоровский звонил, что подъезжает.