Мужские игры

Данилюк Семён псевдонимом

– Слушаюсь не заумно!
– подхватив на ходу едва не забытую на столе папку, Максим пошел к трибуне, беспрерывно реагируя на бесконечные кивки и вопросы и отшучиваясь на ходу.

– И - регламент.
– Мельгунов снял с сухого запястья и значительно положил перед собой часы.

Взобравшись на трибуну, Максим огладил ладонью растрепавшиеся некстати вихры, оглядел сидящих - сморкающихся, подкашливающих, отирающих влажные губы, - как-то особенно стало видно, как постарели они - недоступные прежде вершители судеб научного молодняка. Снисходительные небожители, благосостояние которых казалось недостижимым верхом стремлений. Чего стоил очаровательный бабник Пуринашвили, использовавший всякие свободные несколько дней, чтоб быстренько

смотаться в Сочи от ненаглядной своей Лианочки. Теперь огрузневший, покрытый перхотью Григорий Яковлевич шумно дышал среди прочих. Да, не случись событий последнего десятилетия, сейчас на месте многих из них восседали бы такие, как они с Алешкой Забелиным. Максим встретил прямой, подбадривающий взгляд Наташи - умный, поддерживающий взгляд. Как съехидничал когда-то Алеха, в Наталье, в отличие от прочих, хватает ума понять предел своего ума.

– Буду краток. Есть, как сказал Юрий Игнатьевич, цель и есть средства ее реализации. Цель, господа совет, святая, - Максим повел плечами, в нем разгоралось вдохновение, - спасти нашу с вами науку, довести те великолепные наработки, что, будучи завершенными, составят новое слово. Оградить институт, нашу альма-матер, от растаскивания теми, о ком резко, но справедливо говорил Юрий Игнатьевич. Сохранить, а где-то и восстановить научный костяк, обеспечить преемственность поколений, то есть растить, пока в силе еще такие киты, как вы, новых ученых, да наконец, и о земном - просто обеспечить приемлемый, - да что приемлемый?
– достойный уровень жизни людям, вписавшим свои имена...

Почувствовав, что заплетается в собственных словесах, Максим налил себе стакан нарзану.

– Это цель. Но, как и все ныне, она нуждается в финансировании и, что не менее важно, знании законов и рычагов, которые следует использовать. Надеюсь, в этих условиях я могу оказаться родному институту небесполезен. Он поймал лукавый взгляд Натальи и незаметно в свою очередь кивнул: понял, понял - "Остапа понесло".

– Итак, две вводных. Цифра раз - обеспечить финансирование, необходимое для завершения тем и выхода на самоокупаемость, и при этом - цифра два - не потерять контроля над институтом. Первое - чисто моя проблема: думаю, два-три миллиончика для разгона хватит.

– Неужто столько заработал?
– поразилась, плохо скрывая зависть, Галанина. Не афишируя, она гордилась своим сыном, в прошлом аспирантом, ныне держащим собственный контейнер на каширском оптовом рынке.

– Кое-что заработал, - отмел бестактный вопрос Максим.
– Но что важнее - связями оброс, все-таки почти десять лет среди буржуинов. Так что деньги привлечем. Было бы подо что и - под кого, - легкое движение в сторону Мельгунова. - А теперь о главном - насчет контроля. Сейчас акции института распылены чуть ли не у шестисот человек. Чтобы предотвратить их распродажу - а что вы хотите? Люди. Да еще нелегко живущие. Если кто-то предложит большую цену, то кто знает, может, и авторитет Юрия Игнатьевича не остановит?

Галанина поспешно наклонила голову.

– Надо сосредоточить акции у тех, кому дорога судьба института, - у нас.

Максим, беспрерывно, как на лакмусовую бумажку при опыте, посматривающий на Натальину реакцию, увидел, что лицо ее, до того изучающе-ироничное, сделалось чрезвычайно внимательным.

– Это и контроль. Государство себя показало - сорок процентов акций оборонного института выкидывает на улицу, будто старье в утиль.
– По залу пробежал недоброжелательный гул.
– Значит, какой-нибудь зав, прошу прощения, плодоовощной базой походя скупит эти акции и придет нам диктовать условия - может, картофелехранилище в лабораториях разместить захочет. Шучу! Но не очень. Поэтому все акции, что есть, - срочно в кулак. Заодно дадим и сотрудникам заработать. Председатель профкома Шергова азартно закивала - такая постановка вопроса обращала планируемое в акт гуманизма.

– Но - все не просто!
– сбил весело-оживленную волну Максим.
–

Взять и переписать акции на себя невозможно. Не буду забивать вам голову всякими законодательными прибабахами, направленными на то, чтоб испортить нам жизнь. Короче, чтоб не терзать, - схема есть, и вот она вкратце. Мы с вами создаем маленькое закрытое акционерное общество.

– И на него покупаем акции!
– поспешно догадалась Галанина.
– Стараюсь прессу читать, - стеснительно объяснилась она.

– Близко, - снисходительно одобрил Максим.
– Но не в яблочко. Лобовые решения здесь не проходят. Существуют, видите ли, такие понятия, как аффилированность, крупные, заинтересованные сделки, - словом, всякая бяка. Мы не можем просто скупить на эту компанию, потому что завтра появится какой-нибудь нехороший дядя, заявит, что мы злоупотребили служебным положением вопреки интересам остальных акционеров. И потребует признать в суде эту сделку недействительной.

– Тогда что же?
– в простодушном нетерпении поторопил Рюмин. Было видно, что он, добросовестно пытавшийся понять, о чем идет речь, окончательно запутался.

– А вот что.
– Максим, в ощущении важности момента, неспешно подлил минералки, медленными глотками, игнорируя укоризненный взгляд Натальи, выпил.
– Вы никогда не задумывались, почему среди нынешних банкиров так много физиков? Привычка к аналитике и свежесть подхода - вот ключи. А уж аналитическая школа нашего института, если ее, так сказать, применить в мирных целях... Короче, работаем тонко - эта акционерка, которую мы с вами учредим, тотчас создает другую, тоже по сути нашу. Но уже " дочку". И на эту-то дочурку мы и скупим акции. И все - после этого хоть локти искусай, но по закону не подкопаешься. Обе компании можно создать за две недели.

Наступило восхищенно-озадаченное молчание.

– Ничего не понял, но чувствую - здорово.
– Похоже, Рюмин высказал общее мнение.

– А первым шагом, само собой, надо выкупить злосчастные сорок процентов на аукционе. Для этого срочно начну подтягивать деньги. И пора, конечно, оздоравливать экономику института, - припомнил Максим.
– Я тут глянул - половина площадей в аренде, кредитов набрали, а бюджет меж тем лысый. Вот сейчас налоговая сидит. Такого накопать может - гуляй-поле. Все ведь на живую нитку. Никого не упрекаю, - поспешно, перебивая взрыв эмоций, закончил он.
– Но, быть может, у Александра Борисовича Петракова что-то не получается. Тогда надо помочь.

– Чего там у него не получается?
– Юрий Игнатьевич Мельгунов поднялся, рукой осадил собравшуюся возразить Власову.
– Только обещать горазд. И довольно доверяться варягам всяким. Надо срочно провести собственную ревизию, а по результатам поглядим, чего он там наработал. И еще скажу: хорошо, что мы таких мальчишек, как Максим, взрастили, что в трудную минуту можем опереться. Есть, конечно, и всякие Забелины, у которых одни доллары в глазах, но... И не заступайся, Максим! Доверчив ты больно. Короче, кто за поступившее предложение?.. Наталья, зафиксируй в протоколе. Да, прошу пока не афишировать. Когда всё подготовим и деньги будут, тогда утвердим цену на покупку, чтоб людей не обидеть. По моей команде каждый по лабораториям разъяснит, поставит перед сотрудниками задачи. Всё вроде?

– Ответственного надо бы назначить, - напомнил Максим.

Общий добродушный смех был ему ответом.

Глава 5

Бугор и регистр

– Откуда? Ну откуда они появились?
– не в первый раз спрашивал Подлесный, не столько адресуя вопрос набычившемуся Жуковичу, сколько стараясь показать его беспомощность перед Забелиным и Юлей Лагацкой.

– Да залетные какие-то.

– А то, что психов нет деньги на ветер выкидывать, чьи это слова?!
– дожимал Подлесный.
– Кто уверял, что, кроме нас, на аукцион никто не заявится?