Мужской персонаж
Шрифт:
Первое, что приходит в голову, это «Раф». Но нет, чувство самосохранения у меня пока ещё не совсем атрофировалось.
— Не знаю... А что ты предлагаешь?
— Пушок?
— А если это девочка? Станет Пушкой? Это не красиво. Имя — это очень важно! Как и пол. Когда я была маленькая, у соседей жил кот по кличке Чингисхан. А потом у «кота» появились котята, и вместо гордого короткого имени Хан, у кошки оказалась кличка Хана. Хана-Чин-киса.
— Тогда дома посмотришь, кто там у нас, мальчик или девочка, и решишь. Мне всё равно.
«У нас »... Я невольно
Может, всё же предложить Рафа? Хотя нет, переверну в Фару! Вон, глазищи какие, отсвечивают, словно прожекторы! А если самец, то будет Фара-он.
Котёнок фыркнул, словно услышал мою мысль, и она ему не понравилась.
Фар... Фарфадэй? Кажется, во французском фольклоре это аналог эльфов — маленьких хитрецов, а иногда и домовых. Смотрю на Фару, он или она довольно щурится. С хитрецой — ну, точно как эльф! Значит, так тому и быть!
На радостях объявляю своё решение и его обоснование Рафу. Он лишь хмыкнул, и покачал головой:
— Ну, пусть так. Но не думай, что я твой выкрутас с перевёртыванием Раф-Фар не просёк.
Порываюсь привести все свои доводы и оправдания, но мой спутник лишь закатывает глаза.
— Да расслабься уже. Сказал же, мне всё равно. И вообще, неужели ты ещё не поняла, мне сложно тебе отказать в чём-либо, Чудила.
Какие знакомые слова! Помнится, что-то подобное мне написала Людмила Витальевна, когда я её уговорила всё же не исчезать.
— Дай-ка сюда коробку.
Мы стоим почти у самой ёлки, установленной на небольшой площади перед городской администрацией. Сзади нас лавочка, а от неё дальше — небольшой сквер, дорожки которого подсвечены фонарями в виде факелов. Рафис аккуратно ставит коробку на скамейку, и, достав из кармана наушники к телефону, вставляет один себе, а второй — мне в ухо. Сосредотачивается на своём телефоне, скользя пальцем по экрану.
Кажется, я начинаю догадываться о том, что он задумал. Как там у кого-то великого: «Будьте осторожны в своих желаниях, они имеют свойство сбываться!» Просила Людмилу Витальевну не бросать меня — пожалуйста. Заказывала романтику, музыку, свечи и признание на ушко — получай! Романтика, музыка... Неужели ж он мне скажет... Скажет то самое?..
Смотрю на Рафиса во все глаза. Крыша ахает: «Боже, какой удивительный мужчина!» Ноэмия вторит: «Какая полезная «Людмила Витальевна»! Что бы ещё потом нам попросить?»
Так, тихо, вы обе, не мешайте! Это вообще-то интимный момент. А по легенде, я должна удивляться и недоумевать. Он же не знает, что я догадалась про дорогую Людмилу. Поехали!
— Раф, объясни, что ты...
— Ты же понимаешь английский, так? — он перебивает мои бормотания и убирает смартфон в карман пальто. — Я видел, как ты следила за беседой Марка и Михаила.
— Ну да, понимаю...
— Тогда слушай каждое слово этой песни так, как если бы их говорил я. Потому что именно это я хочу до тебя донести.
Он обнимает меня одной рукой за талию, а другой устраивает мою руку у себя на груди, в тепле под незастёгнутым пальто. Сквозь тонкую ткань рубашки я чувствую удары сердца. Если
Раф делает шаг в сторону, увлекая меня за собой. Мы танцуем! Глаза в глаза под городской ёлкой! Цветные огоньки гирлянд бликами отражаются в шоколадных глазах Рафиса, а за его спиной фонари-факелы парка подсвечивают силуэты деревьев в снегу. Музыка кажется немного старомодной, но с первыми звуками низкого голоса певца Рафис вторит ему шёпотом, смысл английских слов оплетает мой разум и сердце, и я таю:
— Если тебе нужен возлюбленный,
Я сделаю всё, что бы ты ни попросила.
А если ты хочешь иную любовь,
Я стану носить маску ради тебя.
Если тебе нужен партнёр,
Возьми мою руку.
Или если ты хочешь поколотить меня в ярости,
Я здесь.
Я твой мужчина.
Если тебе нужен боксер,
Я выйду ради тебя на ринг.
А если тебе нужен доктор,
Я осмотрю каждый сантиметр твоего тела.
Если тебе нужен шофёр, поехали!
Или, если хочешь вести сама...
Ты ведь знаешь, что всегда можешь это сделать, —
Я твой мужчина!
В какой момент глаза переполняются эмоциями, я не запоминаю. Рафис губами сушит горячие дорожки на моих щеках, а мне этого мало. Обвиваю его руками, пальцами цепляясь за рубашку на его спине, и Раф прижимает меня к себе так крепко, как только позволяет моя зимняя одежда. Потянувшись за его губами и найдя их, я первая целую его. А потом ещё... И, не дождавшись ответа, слегка кусаю его за нижнюю губу.
Он часто и шумно дышит, но не целует меня в ответ. Почему?
— Посмотри на меня, Чудила, — это сказано так, что я повинуюсь мгновенно. — Я люблю тебя, Наташа, и, поверь, для меня это не игра. Ты тоже испытываешь ко мне чувства, даже если ты пока не готова это сказать.
Я хочу спрятать лицо у него на груди, но Рафис поднимает мой подбородок и держит, не давая, отвести взгляд.
— Я твой, а ты моя. Давай, ты для начала просто примешь это и перестанешь от меня бегать, а?
Твоя я, твоя... Тянусь к нему. Поцелуй уже меня! Он гладит моё лицо, но эти невесомые ласки и быстрое касание его губ только дразнят.
— Я хочу твой ответ, Чудо. Больше никаких пряток, да?
Киваю и нетерпеливо встаю на цыпочки.
— И Новый Год мы встретим вместе, это больше не обсуждается.
Снова киваю. Теперь-то он поцелует меня?
— Нам торопиться некуда, сладкая моя, всё будет в своё время.
Ну, сколько можно, музыка скоро закончится, я хочу...
Его ладонь обхватывает мой затылок, обездвиживая меня, и очередное моё желание сбывается. Этот поцелуй не похож ни на какой другой: мягкий, но неизбежный, требовательный, но дарящий гораздо больше. Горячая волна пульсацией проносится от макушки до сжатых колен, до кончиков пальцев в сапогах. Рафис словно пьёт моё дыхание, так как мне остаются только судорожные вздохи и рваные выдохи под сумасшедшую песню моего сердца: это мой мужчина!