Музыка и музыканты

Левашева Галина Яковлевна

На весь божий рай, на все небо.

Вот вам и религиозный гимн!

Нет, не только о «божественном» пели негры в своих спиричуэлс. Это были самые настоящие народные песни, то самое бессмертное народное творчество, без которого не мыслится никакое искусство.

Другие песни американских негров назывались «холлэрс» — песни труда. Пелись они на плантациях и на пристанях, где негры собирали и грузили хлопок.

В репертуаре замечательного

негритянского певца Поля Робсона есть и эти песни. Одна из них — знаменитая «Миссисипи»^[42].

Эй, тянись, пониже гнись,

Тащи мешки, то вверх, то вниз.

В трюм, на дно, ссыпай зерно,

Устал, иззяб, не все ль равно...—

поют негры. А широкая Миссисипи безмолвно катит свои волны. Ни ей, ни белым людям нет дела до того, что не хватает больше сил изо дня в день таскать тяжеленные мешки, терпеть побои, голодать...

Миссисипи течет безмолвно,

Не слыша стонов, струятся волны...

Таковы негритянские холлэрс.

Ну, а лирические песни, песни о любви? Не может же быть, чтобы их не существовало в фольклоре американских негров!

Теперь мы добрались с вами до блюзов. Блюз — это песня о любви. Но обязательно о любви несчастной. Правда, и здесь, как и во многих спиричуэлс и холлэрс, чудесный, всегда немного грустный негритянский юмор порой пронизывает жалобы на неверного возлюбленного или возлюбленную, покинувшую бедного певца.

А что касается путаницы со словом блюз, то она объясняется очень просто.

Слово «блю» означает не только «голубой». Это также синоним грустного настроения, тоски. А так как некоторые блюзы (правда, далеко не все, как думают некоторые) имеют грустную, меланхолическую мелодию и говорится в них часто о вечерних сумерках, о звездах и луне, то и образ «голубой», «вечерней» музыки сам собой напрашивается при объяснении слова «блюз».

Теперь, думаю, вам интересно узнать, что же это за «Рапсодия в блюзовых тонах».

Автор ее — известный американский композитор Джордж Гершвин — очень много писал для джаза. Он великолепно изучил народную негритянскую музыку, чувствовал и понимал ее особенности, ее дух. Народная музыка была основой его творчества, хотя далеко не всегда он использовал в своих произведениях подлинные народные мелодии.

Мы сказали, что Гершвин писал для джаза. Но вот как раз «Рапсодия» написана не для джаза, а для симфонического оркестра. Гершвин поставил перед собой очень интересную задачу: соединить то, что на первый взгляд кажется несоединимым, — музыку серьезную, симфоническую и музыку джазовую.

Если вам доведется когда-либо услышать «Рапсодию в блюзовых тонах», вы сразу же обратите внимание на то, что музыка «Рапсодии» действительно построена на интонациях

негритянских блюзов, на тех интонациях, которые вы так часто слышите в джазовой музыке.

Значит, это возможно? Да, безусловно. Ведь и то и другое — настоящее, подлинное искусство. Впрочем, это уже тема для специального, серьезного разговора.

А сейчас я хочу, чтобы вы поняли самое главное: настоящий джаз целиком вышел из народной музыки, из народного творчества.

Именно это отличие настоящего джаза от подделки поможет вам разобраться в сложном вопросе о плохом и хорошем джазе.

Вам нравятся джазовые мелодии, джазовые ритмы? Вам нравится та музыка, которую называют «легкой», — эстрадные песни, танцевальные мелодии? Что ж, в этом ничего страшного нет. Пожалуйста, слушайте, танцуйте, наслаждайтесь. Слушать такую музыку приятно, понимать всегда легко. Она доходит сразу и не заставляет много думать.

Но если эта музыка станет вашим единственным музыкальным увлечением, тогда плохо ваше дело. Тогда даже в ней вы не научитесь разбираться как следует.

Мы уже говорили, что в легкой музыке больше, чем в любом другом искусстве, произведений очень недолгой жизни. Мода на так называемые легкие мелодии меняется так же быстро, как мода на прически и платья. Конечно, модные прически и платья — это очень приятно и даже нужно, но если в жизни у человека есть только это? Много ли стоит такой человек?

Так и с легкой музыкой. Без нее жить совсем неинтересно, скучно, без нее нельзя было бы ни потанцевать, ни повеселиться как следует, от души. Но если слушать всегда одну легкую музыку, пожалуй, и к жизни, и к людям, и к самому себе станешь относиться легко, бездумно и нетребовательно. А тогда очень скоро придет равнодушие, та самая «страшнейшая из амортизаций», о которой говорит Маяковский, — «амортизация сердца и души».

Вы, наверное, поймете, насколько это страшно, если узнаете, например, что тот отвратительный, грохочущий, дергающийся, надрывный джаз, который в Америке называют «коммерческим» (подумайте над этим названием!), существует совсем неслучайно.

Там, на родине джаза, кое-кому выгодно, чтобы молодежь как можно меньше задумывалась; кое-кто мечтает о том, чтобы у юношей и девушек совсем не было сердца, как у Кая в «Снежной королеве». И вот чудесное народное искусство калечат, коверкают, используют для создания страшной, оглупляющей, отупляющей машины — коммерческого современного джаза.

А вам, нашим советским ребятам, обязательно нужны и ясные головы и горячие сердца. У вас впереди огромная, замечательная жизнь, вы сами будете ее строить. А для этого вам нужно не только смотреть, но и видеть, не только слушать, но и слышать (а ведь это далеко не всегда одно и то же).

Помните, у вас есть замечательный помощник, который не позволит вам быть равнодушными, который сделает вашу жизнь интересной, полной и яркой. Этот помощник — настоящее искусство. Оно живет не годы, а сотни, тысячи лет и всегда остается глубоким, содержательным, современным.