Музыка нас связала...

Линник Сергей

Он достал из кармана куртки мятую пачку «Примы», вытащил сигарету, из которой тут же просыпался на землю тонкой струйкой табак. Федор даже не расстроился, закрутил папиросную бумагу, чтобы сберечь остатки, и закурил. А я уже и забыл про такую фигню.

В погребе было чисто. Целый и крепкий с виду стеллаж выкрашен кузбаслаком, а доски на полках местами даже не потемнели. И закруточки стояли ровными рядами: помидоры в трехлитровых банках отдельно, маленькие огурчики, еще не получившие красивое название «корнишоны» — отдельно. И варенье тоже не смешано. Я помнил, как лазил сюда по заданию тети Жени и приносил заказанное ей в квартиру.

Полез

под стеллаж, на то самое место, и увидел довольно ровную кладку. Ни один кирпич даже не шатался.

***

Вернулся я быстро — Федор не успел досмолить тот куцый огрызок.

— Я же говорил, искать надо, где потерял, — он хмыкнул, сделал большую затяжку, и бросил окурок на землю, притоптав его каблуком кирзового сапога. — Пойдем назад. Сарай только закрою.

Мы побрели к месту старта. Ощущение сна усиливалось. Мимо нас проехала «скорая» на базе «рафика». Их же сто лет назад выпускать перестали, а этот почти новый. Встреченная по дороге дама в белом халате и накинутом на плечи ватнике посмотрела на меня и поспешно отвернулась. Теперь точно пойдет слушок, что папаша объявился.

Деваться было некуда, и мы с помощью обломка доски и принесенного Федором лома проход расчистили. Будь мое телосложение не таким субтильным, не пролез бы, но вроде бы теперь должен протиснуться.

— Ну не стой столбом, пробуй. Один хрен лезть придется. Неприятное надо делать быстро, — сказал Федор, и грубовато толкнул меня в плечо. — Пошёл!

— Погоди. Если получится...

— Да я постою, посмотрю. Надо будет, я тут замок врежу и ключ дам. Иди уже. Хотя... слушай, а когда... да хрен с ним, не надо.

Я встал на четвереньки и полез в дыру.

Глава 2

Преграда ощущалась как паутинка. Или тоненькая пищевая пленка, которая разошлась, стоило к ней прикоснуться. Мне вдруг стало еще страшнее, чем до этого. Когда я лез в дыру, было просто стремно, а сейчас боязнь остаться на той стороне прямо-таки гнала вперед, так что я дернулся, пока возможность двигаться вперед не пропала. Что-то впилось мне в спину, и продрало кожу, натянув старенький свитер, который ещё пару секунд удерживал меня на месте, а потом с глухим треском отпустил.

Я снова был в погребе. Фонарик я забыл на той стороне, но опять лезть назад... Даже смотреть назад не стал, хотел сразу вскарабкаться по лестнице вверх, к свету, и оставить недавнее приключение позади. Но навалилась такая слабость, что в глазах потемнело, и я сидел, обливаясь противным липким потом, еще минут десять. И только после этого, отдыхая на каждой ступеньке, выкарабкался наружу. Здесь всё было без изменений. Даже куртка никого не заинтересовала. Посмотреть бы на телефон, но для этого придется встать. Нет, ребята, только не сейчас. Посижу еще минуточку, потом поднимусь. Или нет. Пить хотелось неимоверно, будто вчера отрывался по полной, заедая спиртное исключительно соленой рыбой и сыром «косичка». Я бы сейчас водички и из лужи хлебнул, да только где она? Снег сошел, грязь подсохла. Кое-как, на силе воли и в надежде быстрее добраться домой и попить, поднялся, опираясь на дверной косяк. Телефон. Два пропущенных, от тети Жени. С интервалом ровно в час. Вернусь, отвечу напрямую. Но нет, она решила добиться своего. Завибрировавший при звонке аппарат еле удержал в руке. Дрожащим пальцем потянул зеленую трубочку на экране.

— Ты где ходишь, Сашка? — без предисловий начала она. —

Смотрю из окна, дверь открыта. А ты пошел на пятнадцать минут, сам сказал. Думала уже спасателей вызывать.

— Да я там в погребе...

— Говори громче, не слышно тебя! Домой иди, нечего деньги тратить на ерунду.

Запер сарай, и посмотрел на щель выше косяка, из которой Федор доставал ключи. Я, конечно, такого делать не стал. Да и вряд ли дотянулся бы. Любое движение давалось с трудом, руки тряслись так, что со стороны я, наверное, напоминал дистрофика, решившего изобразить Джо Кокера. Подъем на наш второй этаж занял минут пятнадцать, не меньше. Открыл дверь и ввалился в прихожую.

— Где тебя носит, Сашка?

Голос тети Жени придал сил, и я попер на кухню. Прямо на звуковой ориентир. Мне бы в ванную, но она дальше.

— Ну, куда ты грязнючий такой заперся? Не разулся даже! Давай в ванную, переодеваться! Не пей из крана! Сашка, ирод, прекращай уже!

Но я не слушал. Вожделенная вода лилась мне прямо в сложенные ладони, и я пил ее, не в состоянии насытиться, всё казалось — для полного счастья нужны еще буквально пара глотков. Момент, когда организм внезапно понял, что воду девать уже некуда, я пропустил. Меня шумно начало выворачивать прямо в мойку, в носу защипало от рвоты. Потом просто потемнело в глазах больше, чем до этого, и я отключился.

***

Сознание вернулось постепенно, какими-то непонятными бормочущими голосами. Мужской, незнакомый, и тетя Женя.

— Сказано тебе, не сын он мне. Племянник. Про здоровье не докладывал.

Тут я, очевидно, подал признаки своего присутствия, и услышал того мужчину, которого только что ругали.

— Глаза можете открыть? — и я послушно выполнил просьбу.

Надо мной склонилось полноватое мужское лицо с как минимум трехдневной щетиной, выдающимся носом с горбинкой, лохматыми бровями, напомнившими покойного партийного деятеля эпохи ранней Пугачевой, и всклокоченной куцей шевелюрой — рыжей с проседью. И разноцветные глаза — один карий, другой зеленый.

— Здравствуйте, — попытался сказать как можно увереннее.

— И вам не хворать. Александр Станиславович, вы диабетом болеете давно? Какие сахаропонижающие препараты постоянно принимаете? Сегодня сколько?

— Не принимаю. И не болею. Всё в порядке у меня с этим. Недавно диспансеризацию проходил, сахар в норме.

— Может, голодали? Знаете, бывает, несколько дней без пищи, и...

— Утром позавтракал плотно. И накануне ужинал хорошо.

— Тогда у меня для вас плохие известия, Александр Станиславович. Непонятно почему у вас сильно упал уровень глюкозы в крови. Чуть не до нуля. Извели лекарств на вас — уйму. Причин не очень много, самые очевидные вы отвергаете.

— Доктор, а если сразу, без предварительных ласк? Говорите.

— Ну вот, сарказм появился, рад. Возможно, это опухоль поджелудочной железы. Провериться надо. А на будущее — если почувствуете слабость, конфетку съешьте. Носите с собой сосательные. Чуть что — под язык, там всасывается быстрее, и подождать.

— Спасибо.

Скорая собрала свои чемоданы, и умотала по другим неотложным делам. Я выдержал допрос от тети Жени, пообещал, что больше так не буду, и пополз в ванную.

Свитер и рубашку — только на свалку. Вот джинсы, хоть и древние, местами вытертые до состояния марли, еще можно отстирать и дальше использовать. Развалятся — жалеть не буду, но и торопиться не стоит. Покряхтел, и влез в ванну. Сначала отмокать, а потом уже считать мы будем раны.